«Бог» Докинза. От «Эгоистичного гена» к «Богу как иллюзии»

Сегодня большинство ученых считают, что дарвиновская теория естественного отбора наилучшим образом объясняет окружающий нас мир. Но, как справедливо отмечает сам Докинз, может статься, что и дарвинизм в конечном итоге будет пересмотрен, а возможно, даже и отброшен: «Мы должны признать возможность того, что на свет выйдут какие-то новые факты, которые заставят тех, кто в XXI веке придет к нам на смену, отказаться от дарвинизма или изменить его до неузнаваемости»[216]. Это утверждение вызвало у некоторых беспокойство, однако здесь Докинз абсолютно прав. Наука развивается за счет накопления данных с их последующим теоретическим осмыслением, и время от времени этот путь приводит к отказу от того, что прежде считалось верным.

Признание предварительного характера научных теорий – не то же самое, что релятивизм, когда каждый человек или поколение людей произвольно выбирают, во что хотят верить. Теоретические суждения делаются на основании накопленных фактов, которые постепенно приводят к тому, что историк Томас Кун назвал «сдвигами парадигмы», т. е. к радикальным изменениям во взгляде на окружающий мир[217]. Важность для науки мышления, основанного на фактах, трудно переоценить.

Наука научилась приноравливаться к своеобразию Вселенной, не пытаясь заранее предрешить ее устройство. Сам факт, что странности физической Вселенной невозможно предвидеть, ясно показывает, что рациональное мышление работает с открытиями, а не с готовыми решениями. Ученый спрашивает не «разумно ли это?», а «каковы причины считать это правдой?» Наука – это мышление, основанное на фактах.

Упор Докинза на фактологическое мышление заставляет его крайне критично относиться к убеждениям, недостаточно укорененным в наблюдениях. «Любовь к истине заставляет меня подозрительно относиться к твердой вере в то, что не подтверждается фактами»[218]. В этой связи в своих работах Докинз часто утверждает, что религиозная вера – это «слепое доверие при отсутствии доказательств, а то и наперекор доказательствам»[219].

Дискуссия о том, как мы генерируем и обосновываем наши мнения и убеждения, чрезвычайно важна и привлекает немало внимания. Вклад Докинза в эту дискуссию, как и вклад его оппонентов, следует приветствовать и воспринимать всерьез. Когнитивно-психологические исследования неоднократно показывали, что люди «склонны искать, вспоминать и интерпретировать факты так, чтобы они соответствовали их собственным убеждениям»[220]. Скрытые верования влияют на то, как люди обрабатывают информацию и делают выводы. Как религиозные, так и антирелигиозные взгляды зачастую сопротивляются всему, что угрожает их подорвать, оспорить или опровергнуть. Глубоко укоренившиеся предубеждения часто делают мировоззренческие установки «практически непроницаемыми для данных»[221], так как наблюдения интерпретируются таким образом, чтобы они согласовывались с существующими системами убеждений.

Один из наиболее озадачивающих аспектов антирелигиозной критики в исполнении Докинза – это его убежденность, что религия представляет собой форму «слепого доверия», отказывающегося от рациональных размышлений над наблюдениями и опытом. Несомненно, некоторые религиозные люди разделяют такой подход, однако он отнюдь не типичен. Очевидная неточность этого утверждения Докинза широко критиковалась как в религиозных, так и в атеистических кругах.

Так, оксфордский теолог Кейт Уорд критиковал Докинза за «систематическое осмеяние и демонизацию взглядов противника, которым тот всегда приписывает крайнюю наивность»[222]. Привычка Докинза искажать взгляды оппонентов, вероятно, является наименее привлекательной особенностью его работ. Она лишь подчеркивает герметичную замкнутость концептуального мира Докинза, его непроницаемость для подлинного взаимодействия с различными альтернативными концепциями, включая религию.

Начнем наше обсуждение роли доказательств в мировоззрении Докинза с рассмотрения его подхода к понятию «вера».

Вера как слепое доверие?