«Бог» Докинза. От «Эгоистичного гена» к «Богу как иллюзии»

Во втором издании «Эгоистичного гена» Докинз признает, что схожая идея неявно присутствует в работах Рональда А. Фишера[134][135]. Мой опыт прочтения классической «Генетической теории естественного отбора» Фишера (1930) говорит о том, что вышеуказанная идея присутствует там явно. Это видно по следующей цитате: «каждый ген постоянно стремится создать генетические условия[136], благоприятные для собственного выживания, так что рост численности [популяции] под влиянием любых причин будет, в свою очередь, благоприятно влиять и на его селективные преимущества»[137]. Так как же возникают генетические изменения? Нет ли здесь, на первый взгляд, очевидного и фатального противоречия между «высокой точностью копирования» репликаторов, на которой делает упор Докинз, и возникновением изменений? Если репликаторы передают цифровую информацию настолько точно, каким образом будут происходить изменения? Должно быть, точность передачи указывает на статическую, а не динамическую ситуацию?

Это важный и, как может показаться, трудный вопрос. Действительно, некоторые виды организмов претерпели относительно небольшие изменения за огромные периоды времени. Например, устрицы и деревья гинкго, по всей видимости, за последние 150 миллионов лет изменились относительно мало[138]. И все же изменения происходят, и «мутации» являются «сырьем для эволюции»[139]. В своей книге «Случай и необходимость» (1971) нобелевский лауреат француз Жак Моно (1910–1976) изложил основные общепризнанные положения молекулярной биологии. Он отметил, что генетические мутации можно наблюдать и в лабораторных условиях. Редкие, спонтанные мутации наблюдаются как в популяциях дрозофил, так и у других модельных организмов. Иные мутации могут быть вызваны случайным образом с помощью мутагенов, таких как определенные химические вещества или радиация. Подобные мутации со временем могут возникать и в самой природе – случайно, непредсказуемо, по самым разным причинам. Но как только эти (обычно небольшие) изменения «включаются в структуру ДНК, случайность – по существу непредсказуемая, потому что всегда единичная – начинает механически и предсказуемо воспроизводиться и транслироваться далее»[140]. Далее результаты этих генетических мутаций передаются через эволюционный процесс, который действует как «фильтр», определяя, выживут ли эти мутации вместе с содержащими их геномами или нет. Большинство из них не выживет. «Самореплицирующаяся система отнюдь не способна устранять микроскопические изменения, которым неизбежно подвергается; она умеет лишь фиксировать их и предлагать (почти всегда напрасно) телеономическому фильтру[141], который в конечном счете оценивает их эффективность в процессе естественного отбора»[142].

Докинз не поддерживает тенденцию Моно приписывать решающую роль «слепому случаю». Признавая, что многие действительно считают дарвинизм «теорией случая», Докинз настаивал на том, что такой подход искажает реальную ситуацию. «В дарвиновском рецепте используется лишь крупинка случайности, а основной ингредиент – это накапливающий отбор, который по сути своей неслучаен»[143]. Эволюцию, таким образом, можно рассматривать как результат неслучайного выживания случайно изменяющихся репликаторов, причем акцент делается на регулярности отбора, а не на случайности вариаций. Случайные изменения в ДНК порождают новые организмы, которые размножаются и подвергаются давлению естественного отбора. Таким образом, «суть дарвинизма» можно определить как «минимальную теорию, согласно которой эволюция ведет в неслучайных адаптивных направлениях неслучайное выживание небольших случайных наследственных изменений»[144].

А как насчет отдельных организмов или групп? Торопливое чтение Докинза может навести на мысль, что эволюцию он воспринимает в чисто молекулярных терминах, как молчаливую и невидимую конкуренция между генами, однако вскоре становится ясно, что ему удается избежать этой несуразности. Для организма, являющегося «транспортным средством» для передачи генов, способность выживать и размножаться приобретает огромное значение. Процесс отбора – это не конкуренция между генами как таковыми, такое попросту невозможно. Отбор происходит на уровне посредников – «транспортных средств», которые содержат в себе гены и воплощают их в жизнь. «Обезьяна служит машиной для сохранения генов на деревьях, рыба – для сохранения их в воде. Существует даже маленький червячок, сохраняющий гены в кружочках, подставляемых в Германии под кружки с пивом»[145]. Эти «машины выживания генов» воспроизводят свои гены и умирают. Таким образом, выживают гены, а не их транспортные средства.