Боевые асы наркома

– Да кто сомневается-то, если вы все украинцы! – взорвался Коган. – Каждый человек сражается, готов умереть за свою семью, за свой дом, за близких людей, за свое село, любимый город. И за свою родину. Да, за Украину, потому что вы все отсюда родом, с этой земли. За что вам еще сражаться? Только вы себе ответьте еще на один вопрос: а за что сражаются, за что готовы умереть ваши братья-оуновцы, сторонники фракции Степана Бандеры? «Бандеровцы» не за Украину сражаются, они что, не хотят ее независимости? Хотят. Так почему они нас той ночью бросили и ушли? А ну-ка, назовите мне кто-нибудь, когда вы последний раз сражались с ними вместе, плечом к плечу? Когда вообще отряды «бандеровцев» сражались с немцами? Не помните. А когда вообще сражались? Ах да, до сорок второго года вырезали польские села и поляков. Аж Гитлер возмутился: «Для чего это я дал разрешение на формирование батальона «Нахтигаль»! Чтобы Степан Бандера мстил полякам за то, что они его арестовали и в лагерь посадили?» Для чего Бандера внес раскол в ряды нашей организации? Чтобы в первую очередь преследовать свои интересы. Да он даже никогда не был украинцем и не жил на Украине, не был гражданином ее ни в какие годы, как она тогда ни называлась.

– Откуда ты такой умный взялся и все знаешь? – проворчал еще один оуновец, но тон у него был не злобный, а скорее безнадежный.

– Оттуда знает, – громко и веско ответил Вихор. – Из штаба, откуда прибыл к нам помогать в борьбе, помогать нам умом, знаниями. И он столько уже навоевал за это время, сколько не навоевал кое-кто из вас за год. Борис ‒ представитель нашего главного заграничного штаба. Он прибыл с заданием. Таких представителей сейчас много поехало по нашим отрядам, чтобы объединить все наши силы в нужный момент. Так что вы его слушайте. Он уж больше вашего знает и понимает. Говори, Борис, говори все, что считаешь нужным сказать. Не сегодня, так завтра половина лагеря уйдет, и бойцов перебьют. А другая половина останется, но и сюда придут фашисты и тоже перебьют. Или не фашисты, а кто? Свои же?

– А может, и свои, смотря кого своими называть, – тихо ответил Коган, и все напряглись, чтобы услышать, не пропустить ни слова из его речи. – Я четыре года в штабе. И приказы сочинял, и инструкции разрабатывал, и на места выезжал, операции готовил, поезда взрывал, мосты, гарнизоны истреблял гитлеровские. А еще я участвовал в многочисленных встречах как эксперт, как человек, который знает, как стрелять, знает, в кого стрелять и почему. А знаете, с кем были встречи? И с англичанами, и с польскими представителями Армии Крайовой, и с лидерами бандеровского крыла. А еще я много документов видел. И наших, и не наших, и даже немецких. Я с немецкими представителями тоже встречался в составе наших переговорных групп. Вы думаете, что вся масса ОУН и повстанческой армии – это патриоты и бойцы, которые только и думают, что о независимой Украине и украинцах?

– Рассказывайте все, – не столько попросил, сколько потребовал Петро и вопросительно посмотрел на отца. Вихор в знак согласия кивнул.

– Я в штабе с тысяча девятьсот тридцать девятого года, – тщательно подбирая слова, стал негромко рассказывать Коган. – Был сначала фанатиком, восторженным патриотом, а потом научился смотреть и слушать. И молчать, чтобы не выдать того, что многое стал понимать. Немцы с тридцать девятого года контактировали с ОУН. И подготовкой командиров для УПА они стали заниматься задолго до начала войны. Когда Германия уже разодрала Польшу, когда чехи сдались и бельгийцы, когда немцы уже вошли в Париж, к нам приехал с группой офицеров полковник Лахузен. С приказами Верховного главного командования Германии тогда ознакомились всего несколько наших руководителей, но я сумел увидеть приказ. Там указывалось, что с целью нанесения молниеносного удара по СССР Абвер-2 для проведения подрывной работы должен использовать свою агентуру и разжигать национальную вражду между народами Советского Союза. Абвер-2 ‒ это не военная разведка, это его подразделение, которое занималось как раз диверсионной и подрывной работой в других странах. Понимаете вы или нет? Германия с нашим руководством уже тогда решала, как нападет на нашу страну и с помощью украинцев будет убивать население. Да, Украина была тогда частью большой страны, а руководители ОУН, сидевшие за границей, с врагом решали такие вещи. А как называются люди, которые сдают свою страну врагу и вместе с ним убивают свой народ? И еще надеются после победы этого врага над своим народом получить кусок вкусного пирога и остатками этого народа править? Естественно, не самостоятельно, а по указке врага.

– Иуды, – за всех ответил Петро. – Такие люди называются иуды.