Боевые асы наркома

Через полминуты решетка на окне и колючая проволока были перекушены. Отогнув решетку, Буторин змеей скользнул внутрь. Помощники поставили на место решетку и как ни в чем не бывало продолжили ремонтировать ограждение. Мимо прошел немецкий патруль, не обратив на рабочих никакого внимания. Через полчаса Буторин постучал, и рабочие приняли от него несколько ржавых обрезков труб, старые рельсовые гайки. Решетку поставили на место и замаскировали место перекусов.

Вагоны утащили на формирование состава, и тогда рабочие спокойно, поднатужившись, установили на рельсы дрезину и покатили в сторону выездной стрелки. Буторин стоял на одном колене, посматривая по сторонам. Рядом под рукой под инструментом наготове лежали «шмайссеры» и гранаты. Якуба и Бондарь двигали рычагом маховика, и дрезина ходко катила по рельсам.

– Внимание, немцы! – крикнул Буторин, глядя вперед, где примерно в километре навстречу им двигалась такая же дрезина с автоматчиками. – Останавливайтесь! Инструмент на насыпь, работаем!

Соскочив с дрезины, трое «рабочих» принялись поправлять насыпь, подсыпая щебень и добивая большими молотками костыли в шпалы. Они, не обращая внимания на приближавшихся немцев, продолжали работать. И когда вторая дрезина подкатила почти вплотную и немецкий офицер что-то гневно заорал и стал махать рукой, требуя убраться с дороги, рабочие покивали и вернулись к своей дрезине. Через секунду в их руках оказались автоматы. Треск очередей и крики раненых и умирающих огласили опушку. Дав по две-три автоматные очереди, оуновцы перебили всех автоматчиков на дрезине. Буторин подошел к телам, увидел, что немецкий офицер еще шевелится, и добил его короткой очередью в три патрона.

– Все, раздеваемся, и в лес! – крикнул он помощникам и стал стягивать куртку.

К утру группа была на базе. Козорез вышел встречать разведчиков, накинув на плечи плащ-палатку. Моросил дождь, земля хлюпала под сапогами. Разведчики несли что-то на самодельных носилках под брезентом. Первым шел Буторин, повесив на шею автомат. Он был хмур. Подойдя к командиру, Виктор кивнул на его землянку и сказал:

– Пошли к тебе. Нечего это видеть остальным.

Козорез нахмурился и кивнул. Разведчики вошли в землянку, и Артем закрыл дверь. С железным лязгом на пол опустились носилки, и Буторин сбросил брезент. Перед Козорезом лежали ржавые обрезки труб, какие-то прутки, большие ржавые гайки крепления пятаков на рельсах. Он присел на корточки, разглядывая железо, потом поднял глаза на Буторина. Тот кивнул, отвечая на немой вопрос командира.

– Такое во всех ящиках. В оружейных ящиках, в ящиках с маркировкой. Можно было и не нести, ты бы и так нам поверил, на слово. Но я думаю, что это следует показать нашим командирам в штабе. Вот что немцы оставят нам в обмен на наше мужество и за наши жизни, когда мы будем в тылу Красной армии разворачивать свою борьбу. Ни оружия, ни гранат, ни патронов. Только хлам. И мы для них хлам, Артем. Так-то вот!

– Выезжаем с тобой утром, – резко сказал Козорез. – Все это упакуйте в брезент, чтобы поменьше громыхало. Завтра повесим на вьючные седла.

На следующий день, перегрузив на берегу в лодку свои доказательства, Козорез и Буторин переправились в Харьков. Оставив Буторина и его помощников у лодки, сам Артем отправился в город. И через час привел людей из штаба ОУН. Один из пришедших, мужчина с высоким волевым лбом и глубокими залысинами на висках, посмотрел на железо, потом на Козореза и коротко приказал:

– Сбросьте все это в реку и идемте со мной.

В доме их провели по длинному коридору через анфиладу пустых комнат в каминную залу, где стоял большой стол. Когда Буторин следом за Козорезом подошел к двери, навстречу двое бойцов выволокли за руки из комнаты избитого человека в рваной окровавленной рубахе. Один из парней поскользнулся и выпустил руку пленника. Человек упал на пол и, повернувшись на бок, застонал. Буторин взглянул ему в лицо и едва сдержался, чтобы не выдать себя. Это был Максим Шелестов.

Глава 6

Это был большой сарай, в котором по углам еще оставалось старое выпревшее сено. Несколько лавок поставили в круг, но на них никто не сидел. Мирон Порубий стоял в центре и выкрикивал бранные слова в адрес Советского Союза и русских, исконных врагов Украины, проклятой Московии, которая во все века только и делала, что пила кровь несчастной угнетаемой Украины. Два десятка оуновцев орали, поддерживая его, грозили страшными пытками и лютой смертью всем москалям.

– И если сюда придут москали, если сюда придет их армия, мы не сложим оружие и будем сражаться так же, как сражались с германцами! – выкрикивал Мирон.

И снова вопли с пеной у рта, и снова крики, угрозы и обещания смерти. Прибежавший с улицы наблюдатель что-то шепнул Мирону, и тот сразу сбавил голос. Притихли и все присутствующие, вытирая лбы и мокрые от слюней рты.