Боеприпасы на зиму

Страх погасил в ней свет, и Она побежала от неистового невежества Быка, наполнявшего небо и истекавшего в долину.

Деревья кидались на нее, и Она дико металась, уклоняясь от них, Она, скользившая сквозь вечность, ни с кем не соприкасаясь. Как стекло, ломались они позади нее под натиском Красного Быка. Он заревел вновь, и тяжелая ветка ударила ее по плечу так, что Она споткнулась и упала. Мгновенно вскочив, она побежала, но под ногами, стремительно буравя землю и перекрывая ей дорогу, вздымались корни. Удавами кидались на нее виноградные лозы, лианы плели сети между деревьями, вокруг хрустели сухие сучья. Она упала второй раз. Топот Быка отдавался в ее костях, и Она вскрикнула.

Должно быть, Она как-то выбралась из леса и неслась уже по твердой, голой равнине, простиравшейся за цветущими пастбищами Хагсгейта. Теперь перед ней был простор, ведь единорог только начинает скачку, когда безнадежно отставший охотник перестает погонять загнанную, изможденную лошадь. Она летела как жизнь, переходящая из одного тела в другое или несущаяся вдоль меча, быстрее всех, у кого когда-нибудь были ноги или крылья. Но, не оглядываясь назад, Она знала, что Красный Бык нагоняет ее, как луна, раздувшаяся, опухшая луна-охотница. Она чувствовала своими боками прикосновение его серо-фиолетовых рогов, словно он уже ударил ее.

Спелые острые колосья сомкнулись, преграждая ей дорогу, она растоптала их. От дыхания Быка серебристые пшеничные поля стали холодными, вязкими, рыхлым снегом липли они к ее ногам. Но Она все бежала, кричащая и побежденная, в ее ушах льдинкой звенел голос мотылька: «Давным-давно прошли они по дорогам, и Красный Бык бежал за ними по пятам, затаптывая их следы». Он убил их всех.

Внезапно Бык оказался перед ней; будто шахматная фигура, пронесся он над нею в воздухе и опустился, преградив путь. Он не бросился на нее сразу, и Она не побежала. Когда Она впервые увидела его, он был громаден, но, преследуя, он вырос до таких размеров, что Она не могла даже увидеть его целиком. Подпираемое гигантскими смерчами ног, тело его изгибалось вдоль всего залитого кровью небосвода, северным сиянием пылала голова. Его ноздри зашевелились, он шумно вдохнул, и Она поняла, что Красный Бык слеп.

Питер Бигль, «Последний Единорог»

Метели рождаются на закате. Ледяные ветры сопровождают Солнце до горизонта, подобострастно вздымают фонтаны снежинок в его честь. И даже потом, долго, трусливо прячутся в скалах, выжидая, пока ненасытная хищница-ночь прекратит мучения издыхающего света. Ветры, как и шакалы, свирепы лишь в отсутствие львов…