Бобры добры

— Подпекает у него, да? — подмигнул мне ехидно Ромыч. — Понимаю, ничё такая, телка-то. Ты это, Лёха… как провернешь свою схему обычную и отработаешь ее, то номерок ей мой можешь дать. Я такую на работу с удовольствием возьму. По твоей, бля, личной рекомендации и после тест-драйва в моем кабинете. Манкая она.

Рука у меня дернулась сама собой, и лицо ухмыляющегося Савраски встретилось со столом, обрывая и поток его гадских речей, и визуальное облизывание Оксаны.

— Ты о ней и языком молоть и думать даже не смей! — прошипел я, наблюдая, как он растирает кровь под носом, пялясь на меня в полном охренее. — Ни-ко-гда! Понял?

— По… Понял, — проблеял Ромыч.

— Извиняться не буду. Если работать с нами передумал…

— Не-не… я же понимаю… наверное… — он все еще изумленно переводил взгляд с меня на Лёху. На девушку только коротко зыркнул. — Понимаю, что за дело ты меня… Только это… Она чья девушка-то?

Немую сцену прервало появление в зале клуба громко цокающей на высоких каблуках девицы в почти отсутствующей юбке и едва прикрывающем сиськи топе. Она уверенно пошла к нам, и я с удивлением опознал еще одну нашу одноклассницу — Катьку Кузнецову. Ту самую, с которой Лёха меня в свое обошел. Встреча, однако.

— Жизнь идет, а ничего не меняется, да, Бобры? — не здороваясь, ехидно заметила она, занырнув плечом под руку, поднявшегося ей навстречу Ромыча. — Где вы, там обязательно кровь, разбитые лица и прочее дерьмо. Милый, больно? — и повернувшись в сторону бара, крикнула хозяйским тоном: — Эй, ты, как там тебя, лед принеси!

Глава 21

Оксана

— Оксана Александровна, спать по ночам нужно, как все порядочные люди! — полный через край язвительностью голос Марии Степановны заставил меня встрепенуться и чисто машинально накрыть ладонью то место на шее, где ненасытный рот Лекса оставил-таки след. — Вас вообще хоть сколько-нибудь интересует, чем живет коллектив?

— Прошу прощения, — прошептала растерянно, краснея наверняка до пунцового цвета. По крайней мере, щеки прямо огнем запылали.

Со мной такое эту неделю случалось с завидной регулярностью. И краснеть до удушья и засыпать в самые неподходящие моменты. Все же жить «на двоих мужчин» — это то еще испытание. Особенно когда оба они настолько требовательные и неутомимые любовники, что, похоже, и не думали хоть немного «наесться», что называется, и успокоиться. Вот и выходило, что спать мне случалось урывками. Но я и не подумала бы жаловаться. Как можно жаловаться на то, что стоит только закрыться дверям моей квартиры, и я словно оказывалась в другом мире. В сплошном невозможном наваждении, где меня постоянно окутывает, омывает, топит в мужском желании. Где я не хожу по земле — парю, земли не касаясь в сплошной толще ласки, нежности, страсти.

Некрасивая сцена в клубе в первый момент напугала меня, отбросив опять к кошмарным воспоминаниям о насилии, агрессии, умирающем на асфальте ни в чем не повинном парне. Но Алексей, будто прочитав это по моему лицу, едва ли не бегом бросился ко мне, не обратив внимания на какие-то колкости, что бросала ему вслед едва одетая визгливая девица. Он буквально сгреб меня и потащил из зала, как если бы там начался пожар и требовалась срочная эвакуация. Выглядело это настолько странно, что навело меня на некую мысль.

— Там была твоя бывшая любовь? — спросила я, когда мы очутились уже на парковке.

— Да… — буркнул Лёша, видимо, автоматически, но тут же мотнул головой. — То есть нет.

— Это как так?

— Ну это… короче, в школе еще было. — Он явно выглядел смущенным.

— Значит, первая любовь. — Я даже не знаю, чего и прицепилась.

Задело меня что-то? Что? Импульс узнать от кого он желает нечто скрыть? От меня свое прошлое или от этой девушки наше настоящее, как позорную временную тайну, нечто, чему не отдают место в своей жизни надолго.

— Да никакая это вообще не любовь была, Ксюх! — досадливо заворчал парень. — Это… ну, я называю такое — реализованная дрочильная фантазия. И чтобы сразу для ясности: я о таком трепаться не приучен. Просто не хочу, чтобы ты чего себе надумала. Все сильно в прошлом и с тем, что у нас, и рядом не стояло.

— Если сильно в прошлом, то чего ты меня утащил-то?

— Потому что Кузнецова по жизни — та еще язва, и братан струхнул, что наболтает тебе чего про нас, — ответил за брата появившийся Лекс.

— А есть что наболтать?

— Да уж имеется, — вздохнул Алексей и отвел взгляд.

А Саша же, наоборот, смотрел прямо мне в глаза, когда кивнул.

— Мы паиньками никогда не были, Оксан. Ни в каких смыслах. И ты меня прости за то, что пришлось увидеть сейчас. Ну реально Ромыч напросился.

— Да, Ксюх, ты не подумай, что мы психи какие и чуть что людей колотим. Просто Савраскина реально не туда, куда надо, занесло, вот братан ему курс и подкорректировал. Он осознал и даже не обиделся.

— И часто вы так… корректируете? — удушливая петля вечного страха опять стала ощутимой на шее.