Блуждающий в темноте

— Какие вещи? — спросила Наоми.

— Сумку, — ответила Джаз. — Наверху есть комод, а ключ только у меня. Так что открыть было некому.

— Значит, вещи остались здесь?

Джаз кивнула.

— Как ее зовут, знаете?

Джаз поглядела на бородача.

— Представилась как Эстер, — сказала она. — Но никто из нас ее не знает. Пробыла тут пару ночей.

— К вещам прово́дите? — спросила Наоми.

— А у меня есть выбор?

— Нет, если хотите ей помочь…

Джаз задумалась, потом кивнула и пошла к выходу.

Мы пошли было за ней, но бородач крикнул нам вслед:

— Обоим идти не обязательно!

— Я пойду, — сказал я, прежде чем Наоми успела возразить.

Джаз провела меня к узкой лестнице и вновь включила фонарик.

В последний раз я приходил сюда, когда кинотеатр еще работал, в Рождество, четыре или пять лет назад. В легком подпитии зашел с улицы и попал на утренний сеанс «Этой прекрасной жизни»[13]. После выпил в баре и обошел три этажа художественной галереи, не пропустив ни одной из картин, относящихся к столь новому искусству, что на них, наверное, еще краска не высохла. Воспоминание было приятным.

Потом вышел на улицу и позвонил на телефон доверия.

Спустя минут двадцать психолог, похоже, сам готов был совершить самоубийство. Сейчас все это казалось таким далеким, будто происходило не со мной. Мысли перескочили к сегодняшнему телефонному звонку насчет какой-то Кристин Фэрроу, которую поместят в психбольницу. Дальше почему-то вспомнилось, как Наоми смотрела на меня весь день. Пыталась предугадать, в какое из двух состояний я впаду на этот раз: в ярость или в паранойю.

Наверное, я все же был сыном своей матери.

Джаз достала ключ и отперла дверь. Судя по трясущимся рукам, у нее была либо ломка, либо она недавно завязала. В общем, побывала в аду. Я понял это, потому что сам несколько раз проделал такой же путь. Джаз присела на корточки, пошарила в ящике комода и вынула оттуда грязно-белый рюкзак.

— Вот. — Она протянула его мне.

Внутри лежал зеленый спортивный костюм, который был на Эстер в больнице. Засунув руку глубже, я нашел телефон. В душе затеплилось облегчение. Что делать дальше — непонятно, но хотя бы подобие контроля над ситуацией.

— Спасибо, — сказал я.

Мы оба вздрогнули от неожиданности, когда мой телефон завибрировал. Звонила Наоми.

— Возвращайся, — прошептала она. — Немедленно.

14

Наоми ждала около лестницы, загораживая путь к выходу.

— Улицу перекрыли, — сообщила она. — Наверное, напали на след, потому что там четыре-пять машин ГБР.

— Черт. — Я попытался собраться с мыслями.

Джаз смотрела то на меня, то на Наоми.

— Что за ГБР?

— Группа быстрого реагирования, — пояснил я.

Она бросилась к двери, но я схватил ее за руку.

— Нет времени паниковать. — Я посмотрел на Наоми. — Где остальные?

— В зале.

— Джаз, если мы скажем им, что происходит, они могут отреагировать неадекватно и кто-нибудь пострадает. — Я выпустил запястье Джаз, и она сердито потерла руку. — Давай я лучше выйду на улицу и поговорю с полицией.

Она кивнула, но ее по-прежнему сильно трясло, а щеки побагровели.

Я просчитывал варианты.

Луиза Янковски вышла из «Керосинки» вскоре после того, как я упомянул, что мы пытаемся отследить телефон Эстер. Если сейчас она заступила на смену, то стоит снаружи с винтовкой. Может, получится передать ей рюкзак, разрядить обстановку, спасти нас обоих?

Я повернулся к двери, но Наоми протянула руку.

— Это рюкзак Эстер? Телефон там?

Я сглотнул:

— Да.

— Если отдашь им и информация приведет к девушке, она может пострадать. Ты сам говорил.

Теперь мы оба держались за лямки рюкзака.

В своих размышлениях я постарался учесть тот факт, что если я передам телефон Янковски и спасу себя, то могу навлечь беду на кого-то еще. В конце концов понял, что выбора нет, и выпустил рюкзак из рук.

Наоми повесила его на плечо и повернулась к Джаз:

— Запасной выход есть?

Та кивнула:

— Пожарный. Ведет на вокзал…

— Мне нужен ключ от центрального входа, — сказал я.

Джаз достала ключ, но он выпал из трясущихся рук.

— Ничего страшного. — Я поднял ключ с пола. — Если что-то пойдет не так, если увидите оружие, поднимите руки вверх и делайте, что скажут.

Наоми и Эстер кивнули.

— Дайте мне минуту, потом уходите.

Я вышел в вестибюль и начал отсчет от шестидесяти.

Сердце выбивало бешеную дробь. Послышался шум вертолета. Луч прожектора осветил здание, значит, меня они видят, а я их нет. Наставят на меня пушки, как только я выйду. Я прикрыл глаза рукой, сдернул с двери замок и цепочку.

Снаружи шум вертолета казался нестерпимым.

Я шагнул в дрожащее марево прожекторов. Из мегафона раздалось пронзительное: «Полиция! На землю!»

Я и так вышел с поднятыми руками, а теперь еще опустился на колени и прокричал, что я полицейский. Прищурившись, увидел фургоны спецназа, перегородившие улицу со всех сторон, и светоотражающие куртки патрульных, берущих меня в кольцо. Но они меня не очень беспокоили.

Облачение спецназа сольется с темнотой.