Так еще было же и агентурное дело агента «Ветрова». Его не могли уничтожить ни в коем случае после истечения срока хранения в связи с прекращением сотрудничества. Агент слишком видной фигурой был, его должны были на бессрочное хранение отправить в архив. Почему бы Солженицыну и его не попросить рассекретить, чтобы доказать публике, что «Ветров» ничего интересного куму не рассказывал, как утверждал Исаич?
Так где эти дела, имеющие выдающиеся историческое значение, в связи с тем, что они касаются биографии и жизни человека, труды которого включены даже в школьную программу? Когда их публика увидит?
Уверен, что никогда. Такого публике показывать нельзя. Иначе публика, и так многое подозревающая нехорошего за «совестью нации»… Уверен, что торги шли до тех пор, пока Солженицыну в Вермонт не привезли оригиналы его следственного и агентурного дел. Исаич их лично сжег в камине своего особняка и пепел зарыл под забором. Он переломил российскую власть. Той, согласитесь, было выгодно держать такой компромат на «совесть нации», чтобы она была на коротком поводке, но пришлось пойти на уступки. «Совесть нации», кстати, показала себя той еще неблагодарной сволочью, едва приехав в Россию она стала власть показательно полоскать со всех трибун. Бояться было же нечего, зато так можно было отомстить за свой многолетний липкий страх быть разоблаченным стукачом.
Но не только следственное и агентурное дело было компроматом. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» писал, что ОСО и к 8 годам приговаривало, и к 10, и к расстрелу. Это понятно. Приговаривало. В его художественном исследовании. Чтобы складывалось впечатление, будто Солженицыну могло грозить такое же наказание в ОСО, как и Виткевичу в трибунале. Чтобы читатели «Архипелага…» не начали подозревать, что передача дела в ОСО спасала Солженицына от возможного расстрела.
Поэтому у меня вопрос: а куда из архивов делся акт о расширении полномочий Особого совещания, которое дало «совести нации» 8 лет. Постановление о наделении ОСО правом на 5 лет — есть. Оно бесспорно. В правовом смысле документ сомнений не вызывает. Расширение прав до 8 лет — такого документа вовсе нет. Расширение прав до расстрела — мы его уже видели. Там даже про УК Союзных Республик авторы забыли. Это не документ. К тому же авторы догадались на него приляпать гриф «совершенно секретно». Как и на приказ № 00447.
«— Гражданин начальник, по какому праву вы меня к расстрелу приговорили?
— Молчи, собака, это право мне совершенно секретным Постановлением ГКО дано. Тебе его знать не положено, у тебя допуска к государственной тайне нет.»
Но ведь получил Солженицын от ОСО 8 лет! Я в этом приговоре уверен. Здесь ему не было резона врать.
Давайте еще раз. Виткевич отправлен в трибунал и там отхватил 10 лет. Сидел, как все нормальные зэка. Солженицын — в ОСО и там — 8 лет. Сидел как на курорте и еще агент. Зачем ОСО нужно было брать на себя приговор Исаичу? Чтобы было чем заняться? А-а! Если следовать логике Бориса Юлина — трибуналы с наплывом дел не справлялись, поэтому часть дел отправляли в несудебные органы. Не, как по Виткевичу — так трибунал вполне себе справился, даже из Берлина обвиняемого не понадобилось увозить, на месте дело рассмотрели. А как по Солженицыну — трибунал делами завален и повезли страдальца прямо в Москву, чтобы трибунал разгрузить.
Вы, наверно, уже начали догадываться, зачем Особому совещанию требовалось рассматривать некоторые дела, не передавая их в судебные органы и как мог выглядеть настоящий акт о наделении ОСО расширенными полномочиями…
Представьте, что вы в войну сотрудник «Смерша» и прихватили вражеского диверсанта-радиста. Вам нужно срочно включить его в радио-игру, пока ситуация живая. Если он на связь не выйдет в обусловленное время, то абвер начнет подозревать провал. Что вы ему будете предлагать в обмен на сотрудничество: «Признайся и окажи помощь, тебе в трибунале зачтется»?
Диверсант может признаться и работать с тобой, а может ответить:
— Начальник, что там в трибунале зачтется — еще неизвестно. Ты дураков в другом месте ищи. Так и так меня расстреляете, только зря за рацией напрягаться буду.
Вот зачем такой риск? Тебе нужно, чтобы этот враг получил от тебя твердые гарантии сохранения жизни. А для этого у тебя и твоего руководства должны быть соответствующие полномочия, а не обещания, что трибунал пойдет на смягчение приговора. Больше того, тебе этого перевербованного еще надо на заседания трибунала таскать, возить его по местности, населенной людьми, среди которых могут быть контролеры абвера? Зачем?