Блог «Серп и молот» 2021–2022

Детские развлечения. Ага, два ребенка в званиях капитанов, перед войной успевших закончить университеты. Так оба потом и рассказывали, что были молоды и это было несерьезно. Некоторым хочется себя и в 80 лет считать ребенком… Только судьи военного трибунала не учли данного обстоятельства — детской незрелости любителей политических перемен. Перед трибуналом, когда он рассматривал дело в отношении одного из этих приятелей, стоял взрослый мужик в гимнастерке со следами отодранных капитанских погон и делал вид непонимающей невинности. Наверно, только из-за вида непонимающей невинности трибунал в отношении его ограничился 10 годами лагерей. А светила ВМН — антисоветская агитация в условиях военной обстановки. Да прошло-то менее 10 лет после того, как такие же «дети» едва троцкистский переворот в партии не устроили! Наверно из-за Победы (судили «дитятку» уже после 9 мая), члены трибунала проявили мягкосердечие, пожалели бывшего капитана химзащиты. Фамилия этого капитана — Виткевич, приятель Александра Солженицына.

А самого Шурочки перед трибуналом не стояло. Что было весьма странным. Во-первых, Солженицын в этой истории с намерением создать подпольную организацию был заводилой, организатором. Во-вторых, дело явно носило групповой характер, дела Виткевича и Солженицына должны были соединить производством в одно. И судить должны были организованную группу. А это — гарантированный расстрел.

Уже в эмиграции Солженицын написал, что его завербовал кум в лагере и выбрал он агентурную кличку «Ветров». Якобы, чтобы только кум от него отвязался, а стучать Исаич не стучал. Мы верим вам, гражданин Солженицын, жаль только что уже нельзя вам в лицо задать вопрос:

— А как так случилось, что ваш приятель Виткевич, которого вы подставили своими письмами, был осужден военным трибуналом, получил 10 лет лагерей и мотал срок, работая на кирпичном заводе, катая там тачку, а вас с фронта в купе поезда отвезли в Москву и вы ждали в тюрьме на Лубянке решения Особого совещания, которое вам, организатору всего безобразия, дало всего 8 лет, большую часть из которых вы провели придурком в «шарашке»?

Я не профессиональный историк и не профессиональный писатель и поэт Бушин, чтобы поверить в вербовку Солженицына в лагере. Вербовка была. Только еще до лагеря. Точнее, это была не совсем вербовка. Когда за Исаичем на фронте пришли особисты и взяли его под локотки, показали статью в Уголовном Кодексе, «совесть нации» от испуга так дунул «ветрами», что стекло в форточке кабинета особиста треснуло. В коленях валялся, просил пожалеть и дело до трибунала не доводить, обещал быть полезным в деле борьбы с врагами народа и не жалеть сил и самой жизни на этом поприще.

Только поэтому его пожалели, дело не отдали в трибунал, отвезли в Москву и свеженькому агенту «Ветрову» Особое совещание отломило жалостливо 8 лет, отправив не на лесоповал или стройку, а в «шарашку», где разрабатывались технические новинки и особо нужен был источник информации для контроля за работой заключенных инженеров.

И это не моё предположение, не версия. Электрик знает, что если замкнуть два провода, «плюс» и «минус», то обязательно коротнёт, других вариантов нет. Электрик не будет строить предположения и версии, он точно знает, что последует. Любому оперативнику ситуация с осуждением Солженицына — как для электрика два провода.

А вот о том, что происходило с 1991 года вокруг Солженицына — предположение. Здесь я однозначно утверждать не буду. Но предположение до степени очень сильного подозрения в том, что вокруг возвращения «совести нации» на Родину шли активные торги и касались эти торги архивов. Того, что в архивах могло «совесть нации» скомпрометировать.

Новая российская власть начала уговаривать Исаича вернуться на Родину еще с 1991 года и помогать в деле разжигания демократии и борьбы с пережитками сталинизма. Уговаривали целых три года. Тот всё кочевряжился, хотя оснований кочевряжиться уже никаких не было. Солженицын на Западе был нужен в качестве антикоммунистического жупела до 1991… даже до 1989 года. Уже в 1989 году в СССР открыто, во всей прессе, шла такая волна, которую само руководство КПСС гнало, что Солженицын с его разоблачениями мог отдыхать в своем поместье в Вермонте. Нечего ему уже было делать в эмиграции! Но его всё никак не могли наши дерьмократы уговорить вернуться, он всё чего-то ждал. Ждал в 1991 году, когда ГКЧП провалился, ждал в 1992 году, когда КПСС на Конституционном суде уравняли с фашизмом, ждал в 1993 году, когда уже и ВС РСФСР был расстрелян.

Наконец, вернулся в 1994 году. Под аплодисменты и фанфары. И все годы после возвращения до самой смерти не проявлял никакого интереса к своему следственному делу, даже не намекал, что хорошо бы его из недр архивов Лубянки поднять и продемонстрировать миру, как «совесть нации» был осужден без вины и беззаконно ему жизнь ломали. Кто бы отказал «совести нации»? Пулей бы всё предоставили.