Близнецы по разуму (СИ)

— Кардинальная. Закон рекламы знаешь? — вопрос был риторическим, потому Лерка не стала ждать ответов, а пояснила сразу: — Категорически запрещается говорить о недостатках конкурентов, нужно преподносить свои достоинства. К примеру: наш шоколадный батончик делается из лучшего натурального шоколада с минимальным количеством добавок, никаких красителей, доля какао-масла семьдесят пять, восемьдесят или даже девяносто процентов. Но никогда: наш шоколадный батончик лучше, чем у фабрики такой-то, эта фабрики вообще производит невесть что, ее давно следовало бы закрыть, а по сведениям компетентного и порядочного источника, который я вам не назову, уверен, ее директор безлунными ночами мучает котят. Это понятно?

Судя по тишине, кивнули оба: согласились, наверное. По крайней мере, никто не стал возражать. Даже Ириз.

— Вот с национализмом-нацизмом также, — продолжила Лерка. — Можно гордиться своими корнями, достижениями предков и страны, считать национальную кухню лучшей в мире, а людей самыми красивыми, умными, душевными — это абсолютно нормально. Но гордясь собой, нельзя принижать других, либо выклянчивать к себе особого отношения за какие-то давние несправедливости и обиды. Как только это начинается, национализм становится нацизмом.

— Я подумаю об этом, — пообещала Ижи.

Дверь впустила Кира совершенно бесшумно, он придержал створку, чтобы не грохнула о косяк, и проскользнул внутрь.

— Привет, Ки-И-рилл! — кажется, Ижи ему искренне обрадовалась.

— Угу, — откликнулся он, вздохнув. — Я вообще-то рассчитывал, что вы не заметите моего прихода.

— Ну, извини.

Ижи хихикнула. Ириз скорчил рожу и фыркнул.

Когда-то здесь располагалась студия, сейчас — просто огромный зал с завешенными портьерами окнами и стенами, возвышением, на котором располагалась сцена. Театр какой-то, а не квартира. Почему-то Кир не сомневался в том, что дизайном занимались сами юные фанги. К трем с высокими спинками креслам подкатили передвижной столик. На нем стояла бутылка вина, фрукты и какая-то выпечка. Фанги-сладкоежки? Нет, конечно, расстарались ради гостьи.

В правом кресле развалился, закинув ногу на подлокотник, Ириз Ард масс-гранд собственной персоной: посмотрел на Кира и ухмыльнулся, тем не менее кивнув в знак приветствия. Кажется, фангеныш засек его уже в начале коридора, но не имел ничего против визита.

— Кир, подойди, ты должен взглянуть, — сказала Лерка.

Она сидела в кресле с раскрытым ноутбуком на коленях, Ижи устроилась рядом на подлокотнике и, казалось, не испытывала от его работы каких-либо неудобств.

Упрашивать себя он не заставил: подошел, всмотрелся в экран и недоуменно хмыкнул:

— Научно-популярная передача о Древнем Египте?

— Нет! Это не египетские фрески. Они древнее и символы несхожие…

— Лерк, пожалуйста, ну неинтересно мне это, мне бы с нынешними временами разобраться, — проворчал Кир.

— Так вот мы, похоже, именно это и сделали! — сказала она. — Разобрались с нынешними временами.

— Неужели?

— Интереснее стало?

Кир кивнул.

— Я же рассказывала тебе о музее? Я тогда наделала фоток…

— Который чуть не грабанули?

Лерка кивнула.

— Помню-помню. Забавный был курьез, — Кир зевнул, поймал раздраженный взгляд Ириза и широко улыбнулся. Вообще-то, дразнить детей нехорошо, а фанга — еще тот идиотизм, но Кир решил не отказывать себе в этом удовольствии.

— Не такой и забавный, если знать, что именно здесь написано! — воскликнула Ижи.

Ард что-то такое расшифровывал в тот вечер, но Кир не придал значения его словам, да и сам фанг — тоже.

— Ну и?.. — поторопил он.

— Там рассказывается об исходе богов, живших ранее промеж людей и дарующих им всяческие чудеса в виде бессмертия, вечной молодости и исцеления от всех болезней.

— У какого же народа нет подобной доброй сказочки? — Кир фыркнул. — На своих намекаешь? Ну так наши миры уже однажды объединялись, это не сенсация.

«Хотя для некоторых точно могло бы послужить таковой», — прибавил он мысленно.

— Но кроме, собственно, исхода здесь говорится о казни жреца — сына и брата богов, пожелавшего стать богом после них!

— И что с ним сделали?

— Заточили в сон, и спать он должен до возвращения старших братьев.

Кир вздрогнул.

«В каких только народах ни найдешь подобной истории», — мог бы повторить он, вот только так и не сумел произнести вслух.

— А еще — вот, — Лерка протянула ему сложенный вдвое листок.

— И что это?

— Кто, — поправила она.

— Мой пропавший возлюбленный, — проговорила Ижи, заслужив фырканье брата.

— Набросок, созданный по описанию, — пояснила Лерка. — Не уверена, что моего умения хватило…

— Не думал, будто тебе нравятся мальчишки, зовущие девчонок дурами, Ижи, — пробормотал Кир. — А у тебя, Лерк, талант. Уволишься со своей конторы, приходи в нашу — художником.

Набросок был черно-белым, но темные волосы и серые глаза не вышло бы принять за любые другие. А главное, тонкие черты лица и гримасу обиженного на весь мир ребенка, которому не дали стащить с прилавка конфету. То есть фрески. Копии фресок!