Блитвуд

Звук был чистым и мелодичным и отразился по всему круглому гроту, который сам по себе, как я заметила, имел форму громадного колокола. Я смогла ощутить вибрации в полу, вздымавшиеся вверх по моим ногам и позвоночнику к самой макушке моего черепа. Колокола в канделбеллуме начали вибрировать, и кольца стали вращаться. Колокола отбивали скорбный мотив, и хрусталь отбросил осколки света на стену, которые сложились в образы птиц, порхавших по стене, подобно большой стаи скворцов, летящих флангом. Затем они устремились сквозь заснеженный лес, и появилось ещё больше образов: повозка и лошади, и затем выскользнув из теней, как будто всё это время таились в укромных уголках этой комнаты, волки побежали рядом с повозкой, которая двигалась всё быстрее и быстрее, круг за кругом по комнате, пока, в искусном перезвоне колоколов, она не потерпела крушение, бросив в наши напуганные лица россыпь снега, настолько живо, что я могла поклясться в том, что почувствовала леденящий поцелуй на своих щеках.

Когда одна одинокая фигура выбралась из разбитой повозки, я поняла, что мы смотрели историю дочерей мастера колоколов. Семь фигур звонило в семь колоколов, чтобы отпугнуть сумрачных волков, которые казались настолько реальными, что я могла поклясться, что уловила их мускусный запах в воздухе. А почему бы и нет? Волки, которые преследовали девушек, были сотворены из теней, и то, за чем мы наблюдали, была лишь игра теней, сродни кукольному представлению из теней, которое я видела в Чайнатауне? Только наоборот — мы наблюдали за образами, сотворенными из света, двигавшимися на участке тени. Однако чем больше я смотрела, тем больше теней, казалось, посягнуло на сотканные из света фигуры. Принц и его храбрые рыцари ехали верхом на спасение девушек, уздечки их лошадей бренчали вместе с песней хрустальных колоколов, которые теперь представлялись слабыми и хрупкими по отношению к окружавшему их сумрачному лесу. Извне этой темноты появилось огромное крылатое создание, которое налетело на младшую дочь колокольного мастера и выдернуло её вверх. Её мерцающий свет был поглощён мраком. Затем чернота растянулась и сформировала ужасные образы — гоблины и тролли прочёсывали границы комнаты, их истошные крики отражались эхом в высоком колоколообразном куполе.

«Это просто игра теней», — сказала я сама себе, но понимала, что союз отражённого света и выбивающих мелодию колоколов не мог творить образы, которые я видела и звуки, которые я слышала. Пока канделбеллум вращался, он использовал некую магию для воссоздания истории, которую дочери колокольного мастера хотели рассказать. О похищении их сестры. Об их спасении. Об отступлении назад в замок, при неотступной гонке за ними сумрачных созданий. Об отчаянных попытках рыцарей отогнать прочь сумрачных созданий.

Когда они вонзали свои мечи в сумрачных волков, создания взрывались чёрными осколками, всплывавшими к потолку, как кусочки золы, которые отбрасывали пламя на фабрике «Трайангл». Но эти хлопья золы разрастались, когда поднимались вверх. Они раскрывали крылья и бросались вниз, чтобы атаковать рыцарей, которые отражали их удары щитами и мечами, обеспечивая дочерям колокольного мастера безопасность, пока те не достигли замка.

Когда ворота замка открылись с целью впустить их, полчище сумрачных воро́н собралось в косяки и ринулось на них. Принц взялся сдерживать их, в то время как остальные въехали внутрь. Он стоял на подъёмном мосте, сражаясь с каждой вороной, которая устремлялась на него, размахивал мечом в узоре, который мне показался знакомым. Это был тот же самый узор, который мисс Шарп использовала для гипноза ворон, и рунические надписи на мече были точно такими же, что я видела на кинжале, которым размахивал мистер Беллоуз. И подобно тому, как мисс Шарп смогла зачаровать ворон, пока мы бежали к Блитвуду, так и принц спас своих братьев-рыцарей и дочерей колокольных дел мастера. Но когда он повернулся, чтобы присоединиться к ним, случилось ужасное. В небе появилось огромное крылатое создание. Мужчина с крыльями. Дарклинг. При одном его виде, я почувствовала, как моё сердце сжалось. Мне хотелось закрыть глаза. Но когда я сделала это, то обнаружила мощь канделбеллума. Даже с закрытыми глазами, я видела, как разворачивалась история. Дарклинг не напал на принца. Вместо этого он рассыпался на миллион частиц, и каждая частица превратилась в пронзительно кричащую ворону. Они кишели над принцем, острые клювы выклевывали слабые места между швами его доспехов, выпиливая каждое звено его кольчуги, раздирая плоть, кромсая кожу. Падение принца ознаменовалось шумом доспехов, который прогремел настолько громко, что я посчитала, что хрустальные колокола канделбеллума разобьются вдребезги. Мне показалось, что мои барабанные перепонки лопнут. Складывалось впечатление, что звук был внутри меня, в то время как прожорливые вороны кишели внутри принца.