«Сивкова унесла лихая, принесла нелёгкая Синкина – тот, бедолага, “вымотался” в поисках Сивкова: потеряла Саша Машу. Но какой, однако, остроглазый – от порога разглядел, прямо как коршун с неба в поле мышку, на столе бутылки из-под водки, и – что пустые – тоже высмотрел. Злобно кивнув на них, спросил:
– Сивков?.. Смотрю – “Сибирская”…
– Он, – признался я.
– Порожняком был, – спросил Синкин, – или с “гипсухой”?
– Что за “гипсуха”? – я не понял.
– “Вечеря Тайная”… из гипса, – объяснил мне Синкин неохотно.
– Нет, – сказал я, – без “гипсухи”… Разве что в сумке?.. С сумкой был… Я мог и не заметить.
– Заметил бы… И в его сумку не вошла бы! – сказал Синкин шёпотом от гнева. – Ну и скотина – не Сивков! Найду где, репу проломаю.
Сказал. Ушёл, не попрощавшись.
Сижу. Глаза таращу на порожние бутылки, пересчитать пытаюсь их, как слоников: одна, две, три… три, две, одна… Звенит что-то тоненько – или в бутылках от шёпота Синкина, или в ушах у меня. Думаю: “Если найдёт, действительно проломит, – и ещё думаю: – Детдомовский, послевоенный…” – сижу, переживаю».
«У Марины есть кот…»
– Нет, нет, писал уже про гада.
«Кирилл на фабрике…»
– Об этом тоже… Ну, ладно, шут с ним… Где я буду жить?