Блеск

Быстро приняв решение, я оборачиваю оставшимися двумя лентами Сэйла, оставшись беззащитной перед нападками капитана. Все будет напрасно, если я этого не сделаю.

Последние две ленты прибавляют мне недостающих сил.

Капитан Фейн бросается ко мне, но уже слишком поздно, потому что я подтягиваю тело Сэйла вверх и переваливаю за борт. В следующую секунду ленты разматываются, передают его во власть притяжения, и он падает.

Падает, падает, падает и приземляется прямиком в груду припорошенного снега.

Я наклоняюсь и смотрю, тяжело дыша и роняя заледеневшие слезы вместе с дождем, пока наш корабль удаляется вперед.

Мгновение – и капитан Фейн оказывается рядом, перехватив тисками мои ленты. Он сжимает их в кулаке, крепко дергает, и спина у меня выгибается от боли.

– Глупая сука, столько суеты – и все напрасно. Даже не смогла прыгнуть.

Он дергает меня за ленты и начинает уводить от борта, но капитан ошибся. Я не пыталась сбежать. Я даже не собиралась прыгать за борт. Я все равно бы не выжила при падении, да и они бы поймали меня, если все-таки удалось бы это сделать.

Нет, я исполнила свои намерения. Я освободила Сэйла. От этих пиратов и корабля.

Его тело покоится теперь в снегах посреди Пустоши, но так будет лучше. Ни секундой больше не могла позволить ему висеть на мачте.

Меня резко и быстро тащат через палубу к каюте капитана, к тому наказанию, которое он обещал своими глазами.

– Вы больше не сможете измываться над его телом, – смело заявляю я. Светлая сторона. Вот единственная светлая сторона, за которую я должна держаться, какой бы мрачной и унылой она ни была.

Рассердившись на мои слова, капитан Фейн еще крепче стискивает ленты. Они мокрые, устали и полностью обессилели, как и я сама.

– Ладно, – ведя меня к каюте, говорит он мне в шею. – Полагаю, тогда я просто поизмываюсь над твоим.

Глава 30

Если бы мои бедные ленты не были смяты или стиснуты, как мокрый пергамент, кулаками капитана Фейна, если бы они не устали так сильно или не намокли, я сумела бы вырвать их из его хватки и защититься. Сумела бы дать отпор.

К сожалению, держит он крепко и тянет так нещадно, что мышцы и кожа горят от каждого движения. Если он потянет еще чуточку сильнее, то будет казаться, словно он вырвет ленты прямо из моей спины, как оторвал бы палец или выколол глаз.

Я безуспешно пытаюсь высвободить ленты из его рук, но они слишком разбиты, слишком влажные, слишком устали. Я истратила все свои ничтожные силы на то, чтобы сбросить тело Сэйла с этого гнусного корабля.

Но хотя бы это мне удалось.

Впрочем, я тут же заставила себя дать клятву. Если мне чудом удастся выжить, если Красные бандиты не погубят меня вконец, то более не позволю себе плыть по течению. Не позволю себе быть такой слабой и беспомощной.

После пережитого в детстве, после всего, что я вытерпела, надо было стать умнее. Нельзя быть такой вялой и самодовольной.

Если бы я могла вернуться в прошлое, то хорошенько бы себя встряхнула. Я стала Монеткой, той пташкой из чистого золота, которая вечно сидит на своем насесте. Я подрезала себе крылья, осталась безучастно сидеть на жердочке.

Поэтому, если переживу, если выживу, клянусь, что больше не вернусь к прежней жизни. Не буду сидеть сложа руки и отдавать свою судьбу на растерзание мужчинам.

Я крепну со шрамом на шее в качестве сурового напоминания, превращаюсь в твердый решительный камень. Затянувшийся порез покалывает, и мыслями я переключаюсь на Дигби. Убили ли Красные бандиты разведчика, который заметил их? Неужели Дигби и остальные невольно последовали за разведчиком прямо навстречу смерти?

Не знаю и спрашивать о том не осмелюсь. Отчасти потому, что если Дигби и остальным ничего не угрожает, я не хочу давать на них наводку капитану. Но есть и другая причина… темная причина – я не вынесу, если пираты убили и их тоже. Еще нет. Пока я не могу такое пережить.

Пока мой разум нуждается в том, чтобы Дигби жил и дышал. Может быть, он найдет Сэйла в той могиле из рыхлого снега и отдаст дань уважения, которая останется с ним в этом безотрадном месте, пока его душа не поднимется к великому После.

Эта мысль немного утешает.

Все так же грубо держа, капитан Фейн затаскивает меня в заднюю часть корабля. Поднимает с главной палубы по коротким пяти ступенькам в капитанскую каюту. На стене нет ничего, кроме красной косой отметки, обозначающей дверь, и короткого карниза, выступающего над фронтоном.

Меня прижимают лицом к закрытой двери, щека вдавлена в белое обветренное дерево, щепки с легкостью могут порезать кожу.

Прижимая предплечье к моей спине, одним кулаком капитан по-прежнему держит меня за атласные ленты, как собаку за поводок. А другой рукой он лезет в карман, достает ключ и вставляет его в замок.

Я начинаю сопротивляться, хотя эти попытки только сильнее утомляют. Но я точно знаю, что не хочу заходить в эту каюту. Как только переступлю этот порог, случится что-то плохое.

– Замри или сделаешь себе только хуже, – рявкает он.