Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

Подводя итоги, скажем прямо: «Уналга» в Бристольском заливе в целом ославилась. Однако напоследок эта экспедиция внесла-таки немаловажный вклад в получение нами понимания того, что именно там случилось. 25 июня отряд, в состав которого входили и Коффин, и Мак-Гилликадди, отправился вверх по реке Вуд на «Атту», личной моторной лодке Френча. На следующее утро перед рассветом они подошли к деревне, вероятно, Игьярамуит, название которой переводится как «живущие у горла», что вполне справедливо, поскольку расположена она как раз у горловины стока из озера Вуд, откуда река берет свое начало. «Атту» подчалили к борту казенной баржи, стоявшей там на приколе в качестве сезонной базы учетчиков поголовья лосося, идущего на нерест, и прибывшие попытались хоть немного вздремнуть вопреки полчищам комаров. Как только рассвело, партия сошла на берег и обнаружила деревню покинутой. От одной из барабар исходил явственный трупный смрад, и они отважно пустились исследовать, что там внутри. Дальнейшее Коффин в своем дневнике описывает так: «Едва протиснувшись в низкую узкую дверь, ведущую в переднюю из двух комнат, неожиданно подвергся нападению трех большущих маламутов[250] – и срочно ретировался, прихлопнув дверь, – а затем уже сделал проломы в крыше и пристрелил этих псов, после чего обнаружил внутри два подчистую обглоданных черепа и множество костей, в беспорядке разбросанных по полу, что свидетельствует о том, что собаки эти из-за человеческих останков нещадно дрались между собой»[251]. – А ведь ничто не ново, и этот эпизод – лишь зловещий отзвук все того же, что происходило на Аляске в пору «Великой болезни» 1900 года, когда другой сторонний американский наблюдатель писал: «Собаки вгрызались в тела умерших, а по равнинам все разносились привычные причитания: „Волки! Волки!“»[252].

Днем отряд вернулся в мертвую деревню с керосином и сжег ее дотла, пристрелив перед этим еще трех собак размером с матерых лесных волков. Убедившись, что пламя занялось, отряд сплавился обратно вниз по реке, и 28 июня «Уналга» отплыла из залива на Уналашку. «Всеми руками за – и прочь отсюда!» – писал судовой кок, которому, однако, суждено будет вернуться в Берингово море еще дважды, пусть и не под началом капитана Доджа. Через три дня «Марблхед» отчалил и взял курс обратно на юг, в Сан-Франциско, увозя с собою доктора Мак-Гилликадди и подводя тем самым итоговую черту под его аляскинским приключением. После этого он еще двадцать лет – до самой своей смерти в 90-летнем возрасте – проработал врачом-консультантом при отеле «Клермонт» в Беркли, Калифорния.

В июле эпидемия, поджав хвост, отступила, когда уже было ясно, что нерестового лова не будет в этом году. Бристольский залив пострадал от испанского гриппа тяжелее всех прочих областей Аляски, лишившись около 40 % населения, и недаром юпики, которым посчастливилось выжить, нарекли весну и лето 1919 года труднопереводимым с языка их духов именем «туквунарпак», означающим в самом грубом приближении нечто вроде «эры большого мора». Сильнее всего, судя по всему, пострадал бассейн Нушагака. Часть деревень, подобно Игьярамуиту, вымерла полностью, часть была покинута немногими выжившими обитателями. В 1912 году экспедиция Френча насчитала по берегам Нушагака девятнадцать деревень с численностью населения от 15 до 150 человек (на карту были нанесены лишь три – с числом жителей больше сотни). Если предположить, исходя из этого, что в среднем в одной деревне проживало 70 жителей, мы получим оценку численности населения бассейна Нушагака порядка 1400 человек. А в 1920 году отец Димитрий Хотовицкий сообщил в Североамериканскую епархию, что у него на Нушагаке «осталось не более 200 прихожан по всем деревням»[253].

Не ведая или забыв о некрасивых слухах, порожденных его отлучкой с места служения перед Пасхой, отец Димитрий лично объехал свое Алеутское благочиние (церковный округ) и подготовил докладную на имя его высокопреосвященства Александра (Немоловского), архиепископа Алеутских островов и Северной Америки. Невзирая на все молитвы о заступничестве, обращенные к великомученику-целителю святому Пантелеимону, объяснял он, вверенные ему приходы сильно опустошены за 1919 год. «Те же прихожане, что выжили, претерпели год до конца благочестиво милостью Божьей, – писал он. – В самом Нушагаке церковь пришлось закрыть, потому как из православных на том берегу никого не осталось. За время эпидемии к тому же много церковной утвари оттуда было украдено американцами»[254].