Блаженный Августин

[– У неё после смерти мужа, – напутствовала тётя Маша, – немного "крыша поехала". Он какой-то серьёзный офицер был и в строгости её держал, а как умер, уже там, на пенсии, в Крыму, так она немного "расслабилась". Раньше на самом деле очень эффектная женщина была, но пока замужем была погулять-поблядовать не получилось, а когда муж умер, так уже и поздно. Но вы особого внимания на неё не обращайте, живите там сами по себе, как можно меньше с ней общайтесь, а побольше наслаждайтесь морем, природой.]

А наслаждаться – было чем!

– Это рай! Это просто рай какой-то! – постоянно тихонько поскуливала вся истомно разомлевшая, покорно умиротворённая Наташка, – посмотри Андрюшенька, какая красота! А нет, сюда посмотри! – постоянно дёргала ненасытно любвеобильная женщина своего, полусонного от жары и духоты, мужа за рукав и тыкая указательным пальцем, то в одну, то в другую сторону.

– А как вкусно всё! – причмокивала в недорогой столовке.

– А как всё дёшево! – повизгивала бродя по продуктово-вещевому рынку и лихо растрачивая подаренные на свадьбу деньги.

– А какие ночи сказочные, – хрипло шептала на ухо неведомо как держащемуся ещё на ногах Андрею, когда после двух-трёхчасового "сексуального марафона", они вместе посетив в летний душ, стояли у своего, единственно занятого "нумера" задрав головы в густо усеянное крупными звёздами небо.

– Знаешь, – нерешительно посмотрел на жену Андрей на седьмой день пребывания "в раю", – может мне это кажется, но по-моему эта старушенция заигрывает со мной.

– Ничего тебе не кажется! – возразила Наталья решительно отхлебнув из бокала наполненного темно-красным вином, – а ты что, только сейчас заметил?

– Да мне и в голову такая глупость не могла прийти! Ей же, уже давно, в «анатомичку» пора!

– Андрюша! Как тебе не стыдно? – поморщилась Наташа.

– А вот мне не стыдно! – горячо возразил молодой мужчина и тут же стих, оглядываясь на ничего не замечающих шумных соседей летнего кафе, – это ей должно быть стыдно. Чего она вечно полуголая ходит? Ну я понимаю что жарко, но всё-таки, надо же думать о том, что на её дряблые прелести смотреть противно!

– Андрюша, успокойся, – ласково потрепала по руке возмущенного мужа Наташка, – во-первых, она о чём может думать, если она немного ку-ку? – повертела указательным пальцем у виска, – и потом, тётя Маша же предупреждала нас…, Андрей, а ты что это, всё наливаешь себе коньячок и наливаешь? Ты что всю бутылку здесь и сейчас собрался выпить?

– А я, моя любимая, – полупьяно улыбнулся, чуть не замурлыкавшей от радости Наташке, Андрей , – хочу проверить пословицу о том, что некрасивых женщин не бывает, а бывает мало водки.

– Ладно! Перестань! – расхохоталась в ответ жена, игриво шлёпнув его по руке, – враки это всё!

"Почему враки? Вот ты, например, у меня уже прям красавица-раскрасавица!" – только-только успел удержать готовые сорваться с губ слова Андрей разглядывая какое-то незнакомое, изменившееся лицо сидящей напротив него женщины, матери его будущего ребёнка.

– А впрочем, чего я тебя удерживаю? – пожала плечами Наташка, – если хочешь, то можешь выпить, Андрюшенька. Ведь такое один раз в жизни бывает. Но только всё равно, аккуратнее, чтобы мне тебя на себе потом тащить не пришлось. Мне же, сейчас, тяжести ни в коем случае поднимать нельзя. Ты же – Доктор, ты же знаешь!

Андрей спал и осознавал, что спит, и что происходящее с ним происходит во сне, и что происходящее с ним во сне практически соответствует реальности.

Они вместе с Наташей сидели в первом ряду в Большом театре, то есть Андрей не был уверен, что это именно Большой, но во сне, почему то, думалось именно так. В оркестровой яме потихоньку возились музыканты ёрзая туда-сюда и настраивая инструменты, а публика, вся, поголовно, тихо и смирно сидела на своих местах. Не было абсолютно никакого движения, не слышно было разговоров, никто из опоздавших, с извинениями, не пробирался на свои места. Андрей, украдкой, чтобы не выглядеть "некультурным" покосился на соседей. Вздрогнув от изумления, прошипел на ухо досадливо отмахнувшейся от его слов Наташке:

– Ох! Ни хрена себе! У них, ни у кого, лиц нет! Просто какие-то размытые пятна… Чего ты? Аа, начинается…

Оркестр заиграл вступление и волнообразно колыхавшийся пурпурный занавес не поднялся, не отъехал в сторону, а растворился, растаял, как брошенный в весеннюю лужу снег. На сцену, мелко семеня, на цыпочках выбежала… Елена Михайловна!!!

– Да! Она говорила, что она балерина, но не до такой же степени! – возмущённо, вслух, охнул Андрей.

– Тише ты! – зашипела в ответ Наташка, – просто она совсем уже старая и поэтому пиццикато у неё уже получается так себе.