Блаженный Августин

– Ну надо же! "Заграница"! – возбуждённо ёрзала вдоль вагона Наташка, зыркая вокруг выпученными чёрными глазищами  и хватко прижимая к животу сумочку с деньгами и документами, – мне тут детский анекдот припомнился, – хихикнула глянув на замусоренный и заплёванный перрон, – помнишь наверное? "Кто нахарькив? – я на Харькив! – ну так иди подтирай!"

– Помню, помню, – согласно рассмеялся Андрей и тут же притих поймав злобный взгляд о чём-то, "балакающих" между собой явных "западенцев", – ты это, Наташ, потише пока до Крыма не доедем, тёть Маша же предупреждала.

– Ну да, ну да, – послушно закивала жена, с испугом оглядываясь вокруг себя, – на самом деле, Андрюша, пойдём в вагон, а то мало ли. Кто знает что у них на уме? Ещё заарестуют ни за что, ни про что, – поёжилась как от озноба вспомнив хамское поведение украинских пограничников, только недавно покинувших поезд.

И весь оставшийся путь по "вражеской территории", до самого Джанкоя, они не выходили из своего вагона. Напрасно тыкались в окно их купе, в котором они остались вдвоём до самого конца поездки, предлагающие аппетитную еду колоритные южнороссийские бабки, напрасно успокаивали проводники:

– Да не бойтесь вы так! Что вам хохлы – прям звери?

Нет, напуганная рассказами тёти Маши, по рекомендации которой и было предпринято это свадебное путешествие, Наташа не выходила погулять сама и не выпускала Андрея:

– До тебя сейчас доебётся какой-нибудь придурок-полицейский, которому лишь бы "на карман сорвать". А поезд ждать не будет. А мне? Мне одной потом как?

– Да перестань ты, Наташ, – пытался робко возражать молодой муж, – что им, по твоему, абсолютно всем, "тильки гроши трэба"?

– А что же ещё? – выпучивала свои, и так навыкате, глазищи Наташка, – им всем, западенцам этим проклятым только деньги и надо! У них же ни стыда, ни совести, и нас москвичей они извечно ненавидят. Тёть Маша пока с первым мужем в Хмельницком жила, так всякого и насмотрелась, и наслушалась! Они же так и говорят: "москаляку на гиляку", то есть если ты москвич, то тебя нужно повесить, просто за то, что ты в Москве живёшь!

– Ага, ага, – кивал "соглашаясь" в ответ Андрей, – а в Симферополе, как об этом Нонна Васильевна говорит, крымские татары прям средь бела дня по улицам на конях скачут и саблями, всем русским, головы рубят, даже паспорта не проверяя!

– Да ладно тебе, бабушка просто расстроена, что мы, из-за нашей "нищеты" не можем "нормальное" свадебное путешествие себе позволить, – начинала чуть обиженно выкручиваться из объятий мужа Наташка и тут же снова "прилипала" к нему, – как думаешь, больше никого к нам в купе не будет? Ночью одни останемся?

– А чего?

– Хочу тебя…, уже опять хочу.

– Ты же перед отъездом мне всю ночь спать не давала, говорила, что хочешь "насытиться" чтоб на всю дорогу хватило.

– Ну вот, не хватило, – "виноватой девочкой" кокетничала Наташка, полночи потОм, когда поезд нёсся по раскалённой малоросской степи, обливаясь пОтом, судорожно прижимаясь к молодому мужу и истомно постанывая.

– Ялта, Ялта! Севастополь! Судак! Алушта! Евпатория! Ехать недорого! Жильё! Жильё! Недорого! – как голодные собаки накинулись на выходящее из поезда "стадо баранов" крымские таксисты-"разводяги".

[– Вы там, ни в коем случае, с ними не связываетесь, эти самостийные таксисты – все одно жульё! – строго настрого предупреждала многоопытная, неоднократно побывавшая в Крыму тётя Маша, приезжавшая туда со своими многочисленными "мужьями-однолетками", – как приедете, сразу на троллейбус и к Елене Михайловне! Я её предупредила, она вас ждать будет. Гривны – вот вам, на дорогу и первое время, а там, уже в Алуште, посмотрите где более выгодный курс, поменять чтобы…]

– А я вас раньше ждала, – недовольно прошипела расфуфыренная, аляписто накрашенная старуха в каком-то молодёжно-светском "неглиже" и в соломенной шляпе с дурацкими цветочками на голове, – Мария Васильевна сказала мне по телефону, что утром приедете, а сейчас уже почти обед.

– Поезд опоздал почти на два часа и троллейбус что-то совсем долго, – попытался "защититься" Андрей и тут же умолк под змеинозлобным взглядом бывшей второстепенной актрисы национального театра оперы и балета имени Тараса Шевченко, не радостно встречающих гостей, а подметающей мусор прямо им под ноги.

– А что не так, Елена Михайловна? – оживлённо "бросилась в бой", обожающая поскандалить Наташка, успевшая по дороге от остановки до дома, познакомиться и переговорить, (на всякий случай), с соседской бабулькой, тоже сдающей однотипное, дешёвое жильё.

– Да нет! Всё хорошо, всё хорошо! – тут же "почуяв опасность" приторно заулыбалась неаккуратно накрашенными, ярко-красными морщинистыми губами уродливо старая "красавица".