Битва за Рим

Хватило всего семи дней, чтобы от законов Луция Корнелия Суллы ничего не осталось. Центуриатные комиции, бледная тень былого, как во дни Суллы, спешно вносили и утверждали законы, игнорируя lex Caecilia Didia prima. К народному собранию вернулись его прежние полномочия, и оно выбрало новых плебейских трибунов, так как полномочия действовавших уже истекли. Новые законы не заставили себя ждать: граждане Италии и Италийской Галлии (но не вольноотпущенники Рима – на такой риск Цинна не пошел) были распределены по всем тридцати пяти трибам без всякого промедления, без препятствий и оговорок; Гаю Марию и бежавшим вместе с ним вернули их законные права и звания; на Гая Мария был официально возложен проконсульский империй; обе новые трибы Пизона Фруги упразднялись; были возвращены изгнанные по решению первой комиссии Вария; наконец – последнее по счету, но не по важности, – Гай Марий был официально назначен командующим в войне на Востоке против царя Митридата и его союзников.

После выборов плебейских эдилов было созвано всенародное собрание для выборов курульных эдилов, квесторов и военных трибунов. Гай Флавий Фимбрия, Публий Анний и Гай Марций Цензорин, которым оставалось еще три-четыре года до тридцатилетия, все же были выбраны квесторами и немедленно введены в сенат; цензоры не сочли возможным протестовать.

Желая создать видимость законности, Цинна велел собраться центуриям для избрания курульных магистратов – на Авентине, с внешней стороны померия, так как на Марсовом поле все еще стояли два легиона Сертория. Невеселое собрание, не более шестисот человек из имущих классов, по большей части сенаторов и всадников преклонных лет, послушно проголосовало за единственных двух кандидатов в консулы: Луция Корнелия Цинну и Гая Мария in absentia. Формальности были соблюдены, выборы можно было считать состоявшимися. Гай Марий в седьмой раз стал консулом Рима, причем в четвертый раз in absentia. Сбылось пророчество!

Цинна все же не преминул отомстить: старшим консулом оказался он, а Гаю Марию пришлось довольствоваться положением младшего. После этого выбирали преторов. На шесть мест были выдвинуты ровно шесть кандидатов, но форма снова была соблюдена, и голосование было проведено по всем правилам. Рим обзавелся полным набором магистратов, пусть кандидатур было и прискорбно мало. Теперь Цинна мог сосредоточиться на стараниях устранить урон, нанесенный Риму за последние месяцы, который был особенно опасен после долгой войны с италиками и утраты владений на Востоке.

Точно загнанный в угол зверь, город провел остаток декабря в напряженной неподвижности; тем временем в армиях вокруг Рима происходили крупные перемены. Войска из Самния возвращались в Эсернию и в Нолу, причем Нола после этого снова засела за задраенными воротами, потому что Гай Марий любезно разрешил Аппию Клавдию Пульхру возобновить силами его старого легиона осаду города. Серторий уговорил солдат этого легиона подчиниться нелюбимому командиру и без сожаления отправил их в Кампанию. Многие ветераны, взявшиеся за оружие ради своего старого полководца, теперь разошлись по домам, в том числе две когорты, приплывшие вместе с Марием из Африки, когда Марий прослышал о выступлении Цинны.

Оставшись на Марсовом поле с одним легионом, Серторий смахивал на кота, притворившегося, что крепко спит. Он настороженно наблюдал за Гаем Марием, сохранившим свою личную стражу – пять тысяч рабов и отпущенников. «Что ты замышляешь, ужасный старик? – думал Серторий. – Ты намеренно отправил подальше всех достойных людей, оставив у себя под рукой тех, кто готов последовать за тобой, какую бы низость ты ни затеял».

Въезд Гая Мария в Рим в качестве законно избранного консула состоялся наконец в день наступления нового года. Он гарцевал на белоснежном коне в тоге с пурпурной полосой, в венке из дубовых листьев. Рядом с ним ехал огромный раб, кимвр Бургунд в великолепных золотых доспехах, с длинным мечом. Его невиданных размеров конь варварской породы имел копыта величиной с ведра. Позади них шагали пять тысяч рабов и бывших рабов, все в кожаных одеяниях с железными накладками, все с мечами – не вполне солдаты, но никак не мирные граждане.

Семикратный консул! Сбывшееся пророчество! Только эти слова и звучали в голове Гая Мария, когда он ехал мимо ликующих, рыдающих от восторга густых толп; какая разница, старший он консул или младший, если люди, весь народ так страстно, так слепо приветствуют своего героя? Какая им разница, идет он пешком или едет верхом? Важно ли им, что он появился из-за Тибра, а не вышел из своего дома? Заботит ли их, что он не провел ночь в храме Юпитера Всеблагого Всесильного, внимая предзнаменованиям? Ни на йоту! Он – Гай Марий. Требования, предъявляемые к остальным, мелким людишкам, не распространяются на него, Гая Мария.