Битва за Рим

– Да не тревожься ты, сынок! Этому не бывать! Я никому не дам возвыситься надо мной. И потому намерен утопить звезду Цезаря-младшего на глубоком морском дне.

Сын встал:

– Ты утомлен, отец. Я заметил, что усталость сильно усугубляет те состояния, на которые ты жалуешься. Тебе надо поспать.

Наместником Сицилии был клиент Гая Мария Гай Норбан, отражавший в Мессине попытку вторжения на Сицилию Марка Лампония, командовавшего восставшими луканами и жителями Бруттия. Гонец Мария, отправленный со всей поспешностью в Мессину по Валериевой дороге, привез через тринадцать дней ответ.

Полностью сознавая свои клиентские обязанности перед тобой, Гай Марий, я являюсь также наместником римской провинции с преторским империем, и честь обязывает меня ставить долг перед Римом выше долга перед патроном. Твое письмо пришло уже после того, как я получил официальное указание от сената не оказывать тебе и другим бежавшим никакого содействия. Мне приказано поймать тебя и при возможности убить. Этого я, конечно, сделать не могу, а могу лишь приказать твоему кораблю покинуть сицилийские воды.

В личном порядке я желаю тебе удачи и надеюсь, что ты обретешь где-то приют и безопасность, хотя сомневаюсь, что это возможно на какой-либо римской территории. Сообщаю, что Публия Сульпиция схватили в Лавренте. Его голова красуется теперь на ростре в Риме. Подлое убийство! Но ты лучше поймешь мое положение, когда я скажу, что голову Сульпиция поместил на ростре не кто иной, как сам Луций Корнелий Сулла. Нет, не отдал приказ, а сделал это собственноручно.

– Бедный Сульпиций! – проговорил Марий, смахивая слезу. Слезы теперь легко наворачивались ему на глаза. Потом он расправил плечи. – Отлично, отплываем! Посмотрим, какой прием нам окажут в провинции Африка.

Но их не пустили и туда; наместник Публий Секстилий тоже получил соответствующий приказ и мог сделать для беглецов только одно – посоветовать попытать счастья где-то еще, прежде чем долг не принудит его выследить их и убить.

Пришлось им плыть в Русикад – порт, обслуживавший Цирту, столицу Нумидии. Страной правил царь Гиемпсал, сын Гауды, человек, на которого можно было положиться. Он получил письмо Мария, находясь у себя во дворце в Цирте, недалеко от Русикада. Распятый на рогах величайшей дилеммы всего своего царствования, он медлил с ответом. Гай Марий усадил на трон его отца; вдруг он теперь вздумает сбросить с трона сына? На главенство в Нумидии претендовал также Луций Корнелий Сулла.

Проведя несколько дней в раздумьях, царь перебрался с частью своего двора в Икозий, подальше от римлян, и пригласил туда Мария с его спутниками. Он позволил им сойти на берег и предоставил в их распоряжение несколько удобных вилл. Он часто приглашал их в свой небольшой дворец, сильно уступавший роскошью его резиденции в Цирте. Ввиду ограниченности пространства царь оставил в столице некоторых жен и всех наложниц, взяв с собой в Икозий только царицу Софонисбу и двух младших жен, Саламбо и Анно. Образованный человек, приверженец лучших традиций эллинистических монархий, он не любил восточной помпезности и позволял гостям свободно общаться с его родственниками: сыновьями, дочерьми, женами. Увы, это повлекло осложнения.

Двадцатиоднолетний Марий-младший обладал несомненной мужской привлекательностью. Он был красивым белокожим блондином, стройным и мускулистым; непоседливость не позволяла ему погрузиться в умственную деятельность, поэтому он искал разрядки в охоте – занятии, не увлекавшем царя Гиемпсала. Младшая царская жена Саламбо, напротив, обожала охотиться. Африканские равнины кишели живностью: слонами и львами, страусами и газелями, антилопами и кабанами, леопардами и гну; Марий-младший днями осваивал охоту на зверей, которых раньше не видывал. За проводника и наставника при нем неизменно находилась царица Саламбо.