Битва за безмолвие. В поисках «византийства»

Василию срочно нужны были наемники, и он запросил у князя Владимира 6 тысяч варягов. В обмен пообещал варвару свою сестру Анну. Дальнейшее широко известно. Внезапный удар северян посеял панику в рядах армии Фоки. Он был разгромлен и отступил. Решающая битва состоялась при Авидосе. Варда Фока попытался пробиться к самому императору, чтобы собственноручно решить исход боя, как это было некогда со Склиром. Но внезапно, без всякого постороннего вмешательства, он замертво рухнул с лошади. Как всегда в истории Империи, хронисты говорят о медленно действующем яде, который подмешали в его питье накануне боя…

Повстанцев снова возглавил Склир. Но ему было уже немало лет, и в обмен на полную амнистию и реабилитацию он пошел на соглашение с Василием. Вот за это все, фактически, за чудом (а вернее руками варягов) удержанную на голове корону, император и расплатился своей сестрой с князем русов. Ну а Владимир в связи с этим крестился.

После подавления всех мятежей Василий взялся за болгар. Его армия как каток неумолимо двигалась по стране, давя всякое сопротивление. В решающей битве при Кампулунге имперские войска наголову разгромили противника. Но решающим стал не сам разгром, а то, что случилось после. В плен попало 15000 болгарских воинов. Василий приказал в каждой сотне 99 ослепить, а одного оставлять им поводырем. Одноглазым…

Когда эта чудовищная процессия добралась до ставки Самуила, тот скончался, не пережив потрясения. Ну а Болгария стала провинцией Империи.

А Василий совершил еще много победоносных походов. Он и умер-то в 67 лет, готовя экспедицию на Сицилию. Но именно расправа над болгарскими пленниками дала ему прозвище, под которым он и поселился в Истории.

Крестоносцы и монголы

В 1253 году на Курултае (ханском съезде) в Монголии были определены конкретные задачи в рамках реализации заветов «великого кормчего» Чингисхана. Внук отца-основателя, хан Хулагу, был направлен на Ближний Восток. Надо отметить, что сам он был буддистом, а жена его – христианка (хотя и еретического несторианского направления). И вообще, таких же взглядов придерживались многие воины экспедиционного корпуса, включая одного из ведущих полководцев Кит-Бугу-нойона.

Все это дало Льву Гумилеву возможность сочинить увлекательную сказку о «желтом крестовом походе». Якобы монголы были озабочены исключительно освобождением христиан из-под гнета магометан и самого Иерусалима, разумеется.

Между тем, очевидно, что монголы были мотивированы всегда и только указаниями «сотрясателя вселенной» Чингисхана, которому самому омыть копыта своей косматой лошадки в Средиземном море не довелось, а очень хотелось. Эту миссию он и завещал потомкам.

Хулагу, как и вообще большинство полководцев первой и второй монгольской волн, демонстрировал исключительную эффективность. В 1256 году его войско взяло крепость неистребимых до той поры террористов-ассасинов (ордена, созданного загадочным «Старцем горы») Аламут, в 1257 году разгромило исмаилитов в Иране и двинулось на Багдад. В феврале 1258 года город был взят, а последний аббасидский халиф Мустасима казнен.

У монголов появились и местные христианские союзники – царь Малой Армении (Киликии) Гетум и его зять князь Антиохии Боэмунд. Дальше дело пошло еще веселей – объединенные силы громили мелкие султанаты турок-сельджуков. Взяли Дамаск. Казалось бы, настало время для единения всех антиисламских сил. Однако лидеры тамплиеров и госпитальеров заявили, что «если придут монгольские черти, то они найдут слуг Христа готовыми к бою». Рыцари заняли выжидательную позицию, наблюдая, как мусульмане бьются с евразийцами. «Это откровенная измена делу, которому они обещали служить», – считал Лев Гумилев.

Однако, надо думать, крестоносцы просто достаточно неплохо ориентировались в геополитической ситуации. И понимали, что если монголы одержат верх, то «победителям достанется все». Если с сельджуками они уже умели выстраивать взаимоотношения (не исключавших регулярного взаимоистребления), то с монгольской империей, считающей себя единственно легитимным государством под «вечно синим небом» Тенгри, как завещал великий дедушка Чингис, компромиссов достичь не удалось бы.

Непростое было отношение к монголам и у Византии. Это как раз был период, когда греки успешно теснили латинян, захвативших Константинополь в ходе IV Крестового похода. И близки были к отвоеванию своей столицы. Новые непонятные агрессоры ничего хорошего не сулили. Тем более, им было известно о посольстве монголов к Папе в 1248 году.