Битва за Балтику

Почти одновременно вышла в море и Ревельская эскадра. Свой флаг Чичагов поднял на 100-пушечном «Ростиславе». Перебрался он на корабль уже перед самым отплытием, все никак не отпускали бесконечные дела бумажные, насилу вырвался. С собой в адмиральскую каюту адмирал принес старый небесный глобус-планиглоб, на котором в свободные минуты любил разглядывать небесные костенляции, то бишь созвездия. На полку адмирал поставил зачитанную до дыр книгу Госта по морской тактике и двухтомную лоцию Федора Соймонова «Светильник моря». На переборку повесил образок Николая Угодника. Все, теперь можно и за службу приниматься!

Как бы там ни было, а 26 мая контр-адмирал Спиридов уже жал руку Чичагову. Тот же придирчиво рассматривал в зрительную трубу прибывшее пополнение, а оглядев, остался доволен.

Сам же Чичагов по-прежнему держался неподалеку от Ревеля. Натаскивая команды, он одновременно поджидал последнее подкрепление из Кронштадта.

– Рубль цел копейкой, а эскадра корабликом! – назидательно внушал своему флаг-офицеру Чичагов. – А посему нам без корабликов отставших плыть дальше не моги!

Наконец 16 июня капитан 2-го ранга Глебов привел еще один «пущинский подарок»: линейные корабли «Иануарий» и «Европа» с фрегатами «Симеон» и «Патрикием».

– Вот теперича, кажется, все в сборе. Можно и в путь-дорогу! – удовлетворенно кивнул он головой, оглядев прибывшие суда.

А вечером того же дня на борт к Чичагову был доставлен лейтенант датского флота Снеедорф. Переодевшись пастором, он на торговом судне прибыл из Копенгагена с секретным пакетом от зимовавшего там Козлянинова.

– Садитесь, лейтенант! – показал датчанину рукой Чичагов, когда они остались в адмиральском салоне одни. – Чай, кофе?

– Лучше кофе! – отозвался простуженным голосом датчанин, осторожно усаживаясь на скрипучую кожу дивана.

Надорвав печати, адмирал наискось пробежал глазами письмо. Козлянинов извещал его о положении дел на вверенной ему эскадре. Далее шли сведения относительно шведов. По сведениям копенгагенского флагмана, получалось, что неприятельский флот изнеможен и не готов к серьезному делу по причине уныния команд и большого числа больных. Наконец в самом конце письма Тимофей Козлянинов начертал свои предложения относительно предстоящего своего соединения с главными силами флота. Примерно указал и место, куда сможет прибыть.

– Не воевать будем в нонешнюю кампанию, а играть с принцем шведским в кошки-мышки! – объявил Чичагов своим капитанам, собравши их у себя в салоне адмиральском.

– А когда же воевать-то? – насторожились те.

– Еще навоюетесь! – хмыкнул командующий. – Сейчас, главное, все в кулак един собрать, а вот когда соберем, тогда и дадим в лоб королю Густаву, да так дадим, что помнить долго будет нас, моряков балтических!

* * *

Затем Кронштадтская эскадра контр-адмирала Спиридова перешла на Ревельский рейд. По пути был встречен английский купец, с которого пересажены три наших матроса: Иван Меньшой, Карп Ермолин, Сильвестр Вахрушев и крестьянин-водоходец Василий Оксов. Матросы были пленены в прошлом году и отвезены в Стокгольм. Содержали их сносно, но сидеть под запором было обидно.

– Покуда мы тут сухари свейские жуем, там дружки наши кровушку свою проливают! – первым завел разговоры Иван Меньшой.

Его поддержал Карп Ермолин:

– То-то и оно! Как мы сотоварищам своим в глаза смотреть станем, когда вернемся домой!

– А не сбежать ли нам из полона басурманского! – подал мысль Сильвестр Вахрушев.

К матросам присоединился и водоходец Оксов. Улучив момент, они бежали. Не зная ни языка, полураздетые, без куска хлеба, несколько дней они прятались в прибрежных камнях, а потом выкрали рыбачью лодку. Все были матросами опытными – кто пять, кто десять, а кто и все пятнадцать годов на службе флотской. За шкипера водоходец Василий Оксов. Быстро поставили парус и вышли в море. Когда шведы кинулись беглецов, их уже и след простыл.

Воды в лодке был всего анкерок, а еды – и вовсе пара сухарей. Поначалу хотели плыть на Эзель к датчанам, но потом передумали и повернули прямо на Ревель. Плавание было не из легких, сначала попали в шторм, а потом – еще хуже, в штиль. Кончилась вода. Теперь оставалось только молиться и надеяться на помощь свыше. Наконец на горизонте показался парус. После недолгого совещания матросы решили, подождать судна и, если то окажется шведским, подпустить поближе, а потом рубить топором днище, чтобы лодка врагу не досталась. Что касается себя, то прикинули так, ежели повезет, то из воды и выловят, а ежели нет, то, видать, так на роду и написано. Обнаруженное судно оказалось, на счастье, английским купцом, которое к тому же шло в Ревель. Англичане взяли матросов к себе на борт и доставили в Ревель.

Когда Чичагову доложили о беглецах, он велел привести их к себе. Выслушав рассказ обо всех злоключениях, благодарил сердечно за верность Отечеству, одарил целковым и велел выдать каждому по две чарки для поправки здоровья.

– Всех четверых оставляю при себе на «Ростиславе»! – сказал он Шишкову. – Мне такие орлы всегда по душе!