Битва за Балтику

Захват «Снаппупа» был впечатляющим успехом. И дело было даже не в самом коттере, а в тех сведениях, что удалось вызнать у пленных офицеров и матросов. Задача была блестяще выполнена, и «Меркурий» повернул в Копенгаген.

Когда Кроун пригласил пленного шведского капитана к себе на чай, тот рассказал, что последним аргументом в пользу того, что судно является торговым, была женщина с ведром воды. Услышав это, Марфа Никитична усмехнулась, победно глядя на мужа:

– Ну что, Рома, помогла я тебе али нет!

Вздохнув, капитан-лейтенант отмолчался.

Приход в Копенгаген «Меркурия», в кильватер которому плыл плененный швед, вызвало на нашей эскадре бурю восторга.

– Роман Васильевич, над «Иерархами» вице-адмиральский флаг! – повернулся к Кроуну Лутохин. – Никак Повалишину в наше отсутствие новый чин дали!

– Вряд ли, – мотнул головой Кроун. – Скорее всего прибыл новый командующий!

Так и оказалось. В отсутствие «Меркурия» в командование эскадрой уже вступил вице-адмирал Козлянинов. Над «Иерархами» взлетели флаги: «Капитану коттера прибыть к флагману».

Кроун уже было собрался идти к шлюпке, как Марфа вытащила из-под койки жестяную коробку, достала оттуда новую треуголку.

– Одень, к адмиралу же идешь!

– Ну вот, теперь я истинный лондонский джентльмен! – рассмеялся Кроун, шлюпу на голову водружая.

Доклад Кроуна командующий выслушал с большим вниманием и за захваченный коттер благодарил сердечно.

– Готовьте судно к новому плаванию!

Дел у Козлянинова было невпроворот. Он уже вел непростые переговоры с датчанами. Те поначалу отнекивались от всякого сотрудничества, ссылаясь на мир со шведами. Однако все же согласились при нахождении нашей эскадры в их порту защищать и оборонять ее. Датский флот встал с нашими кораблями в единую боевую линию на внешнем рейде, прикрытый на флангах береговыми фортами. Это был уже большой успех, ибо он гарантировал нам безопасность стоянки в Копенгагене.

29 мая, Кроун снова был вызван на флагманские «Три Иерарха». Там он получил официальное приказание вице-адмирала Козлянинова выйти в море и занять позицию между Скагеном и шведским берегом для препятствия неприятельской коммерции. Затем Козлянинов велел выйти из салона всем присутствующим.

– А вы, Кроун, останьтесь! – сказал он.

Оставшись вдвоем, вице-адмирал положил перед ним бумагу.

– Вот, – сказал он. – Это секретное письмо нашего посланника в Лондоне, графа Воронцова, в котором он предупреждает о скором прибытии в Готтенбург шведского транспорта с порохом для шведского флота. Груз для шведов весьма важный, а для нас опасный. Имеются приметы судна, его название и имя шкипера! Сей ценный трофей ты и должен перехватить!

– Есть! – приложил пальцы правой руки к треуголке Кроун. – Сделаю все возможное!

– Крейсируя у Скагена, вы должны будете подчиняться командору Лежневу, находящемуся там с отрядом из двух линейных кораблей и двух фрегатов, и в случае нужды просить его содействия.

Капитан-лейтенант направился уже было к выходу, когда Козлянинов вновь окликнул его:

– А что это на тебя начальник арсенальский жалобу прислал, будто ты все его карронады к себе на бриг перетащил? Что еще за самоуправство этакое? У нас не пиратская шайка, а императорский флот! Карронады вернуть, а перед датчанами повиниться!

– Слушаюсь! – смиренно склонил голову Кроун. – Только прошу ваше превосходительство вернуть лишние пушки по возвращении с моря.

– Хорошо! – помедлив, кивнул Козлянинов. – Ты мне сейчас, главное, транспорт с порохом добудь!

Вернувшись на катер, Кроун велел построить матросов. Выйдя перед ними, произнес речь, весьма необычную:

– Вы хорошо знаете, как я блюду порядок и чистоту, Однако теперь на время предстоящего плавания приказываю все приборки отменить, а само судно загрязнить до последней крайности. К завтрашнему утру мы должны выглядеть как шаланда с помоями! За работу!

В течение ночи «Меркурий» изменился до такой степени, что утром команды стоявших рядом кораблей пребывали в полном недоумении, куда девался щеголь «Меркурий» и откуда появился на его месте грязный купец. «Меркурий», и впрямь, узнать было почти невозможно. Грязные борта и расхлябанный такелаж, заплеванная палуба, покрытые фальшивыми заплатами паруса и обтяжные парусиновые полосы по борту придали ему вид старого и потрепанного купеческого судна.

Отойдя на шлюпке от катера, Кроун внимательно осмотрел издали свое судно и остался доволен работой своих подчиненных:

– Теперь нас и мама родная не признает!