Битва за Балтику

А Чичагов пребывает в ярости. Он понимал, что из центра со своими 100-пушечными кораблями никак не успеет перехватить шведов на севере. Но почему же медлит Мусин-Пушкин, которому он отдал соответствующую команду? Почему не атакуют шведов с тыла гребные эскадры Козлянинова и Нассау-Зигена, для которых он непрерывно жгет сигнальные маяки? Между тем все небольшое пространство между мысом Крюсерорт и островом Орисари буквально кишит парусными и гребными судами, которые сплошной массой идут на прорыв.

Корабли Повалишина были к этому времени разбиты вдребезги, на них нет ни мачт, ни парусов, но они по-прежнему сражались, посылая ядра в каждый проходящий вражеский корабль, получая в ответ тоже от каждого. Мимо них нескончаемо шли и шли на всех парусах линейные корабли и фрегаты, галеры и иолы, транспорта и канонерские лодки.

«Все они шли с попутным ветром быстро, поминутно и поочередно осыпали наши корабли и фрегаты Ханыкова полудействительными, полушальными залпами. На наших кораблях действуют по ним точно так же из орудий, но почти безвредно, так как в самом тяжелом ослепительном дыму, перемешанном с клочьями обгоревших картузов и пыжей, носившихся в воздухе, шведские суда появлялись перед нашими внезапно и исчезали, как призраки». – Так опишет позднее картину происходившего в тот день историк.

Спустя некоторое время к отряду Повалишина наконец-то подошел линейный корабль «Константин», но ему не повезло. «Константин» был сразу засыпан ядрами с проходящих мимо него шведских судов. Корабль сразу потерял две брамстеньги. Затем «Константин» потащило на каменную мель, от которой он едва увернулся. Со шведами он уже перестреливался к этому времени только погонными пушками.

К девяти часам общая картина проясняется, и она далеко не в нашу пользу. Уже почти половина шведского флота вырвалась на открытый плес и находится вне наших пушек, при этом мы никого так и не остановили. Однако затем картина кардинально меняется.

Вначале в непроницаемом дыму сбивается с пути линейный корабль арьергарда «Регина Елизавета-Шарлотта» и выскакивает на камни острова Ренье. Буквально через несколько минут не вписывается в поворот 64-пушечный «Эмгейтен», вылезает килем на северную оконечность острова Пассалоды. Шведский флот идет столь кучно, что следующий сразу за «Эмгейтенем» 74-пушечная «Ловиза-Ульрика» не успевает отвернуть и выскакивает на камни борт в борт с передним мателотом. После этого начинает твориться что-то невообразимое. На камни один за другим выскакивают фрегаты «Упланд» и «Ярославец», коттер, две галеры и три транспорта.

Увы, но только тогда, когда большая часть шведов была уже на свободе, Чичагов отдал приказ отрядам Круза и Лежнева обрубать якоря и спешить на помощь Повалишину. Разумеется, они сразу же устремились на перехват противника. Но, увы, время было потеряно.

* * *

В половине десятого утра главные силы под началом самого Чичагова начали обрубать свои канаты и вступать под паруса. К этому времени мимо отряда Повалишина проходили уже последние шведские суда арьергарда. За ними уже подходили суда северного отряда, прикрывавшие фарватер у Крюсерорта. Все шествие шведов замыкал тяжелый фрегат «Земира» и корабль «Эникхетен». У них на бакштове три начиненных смолой и порохом брандера – прощальный привет от короля Густава. На подходе к кораблям Повалишина брандеры были подожжены. Однако шведов подвела спешка. В неразберихе прорыва на «Эникхетене» забыли в последний момент обрубить канат, соединяющий его с уже горящим брандером. Когда же линейный корабль? набирая ход, дернул брандер, тот налетел на «Эникхетен» и сцепился с его бизань-русленем. Отцепить брандер уже не успели, а потушить тем более. В несколько минут пламя перекинулось на снасти и ванты «Эникхетена». На корабле началась настоящая паника. Кто просто метался по палубе, кто бросался за борт. Потеряв управление, «Эникхетен» на всем ходу навалился на свой передний мателот – фрегат «Земиру». Едва корабли сошлись бортами, как огонь с «Эникхетена» верхом перекинулся и на фрегат. Теперь уже, сцепившись в единый клубок, пылали сразу три судна. До развязки оставалось совсем немного. Впрочем, влекомая ветром вся эта горящая масса неслась на наши «Владислав» и «Пантелеймон». От жары пушки на шведских судах палили сами собой и ядра летели в наши корабли. Момент был критический. К счастью, у «Владислава» к этому времени уже были перебиты шпринги. Наскоро отданный канат быстро выбежал из клюза и «Владислав» успел отскочить в сторону от горящей шведской братии. Теперь в непосредственной близости от гигантского костра оставался «Пантелеймон». Однако, не доходя нашего корабля, «Эникхетен» со страшным грохотом взлетел на воздух – это огонь достиг крюйт-камеры. Через несколько мгновений разом взорвались фрегат и брандер. Сила взрыва была такова, что, казалось, содрогнулся небосвод. Горящие обломки засыпали наши корабли, но, к счастью, обошлось без пожаров. Умопомрачительное аутодафе стало заключительным аккордом прорыву шведского флота.