Битва королей. Огонь эльфов

Лутинка смутно припомнила, что в одном из разговоров доверительно рассказывала эльфу о том, как она боится узкого пространства и как рада тому, что может работать в Зале света, а не в одном из неуютных библиотечных залов без окон. Галавайн планировал, чтобы она пришла сюда! Не случайно Олловейн бежал именно в эту сторону. Наверняка хранитель знания нашептал эльфу какие-то небылицы о проклятой книжной башне.

Пламя перед лутинкой росло. Потрескивая, пожирало следующие листы.

Ганда в ярости сжала кулаки. Нет, она не умрет вот так! Сгореть на костре из книг о пиве и вине! Лисьехвостая подняла лампу и поставила ее в нишу, тщательно следя за тем, чтобы огонь не подобрался ни к одной из окружавших книг. Затем потянула на себя атлас, выступавший из стены фолиантов, и швырнула тяжелую, переплетенную кожей книгу в пламя. Огонь потух под удушающим весом «Лика Головы Альва, Топологии загадочной горы».

Ганда подождала, досчитала про себя до ста. Потом снова подняла атлас. Кроме венчика из оранжевых угольев, не осталось ничего. Она нерешительно затоптала умирающий огонь. Если останется одна-единственная искра, этого может оказаться достаточно для того, чтобы разжечь новый пожар.

Узкий туннель наполнился едким дымом. Лутинку снова охватил страх. Она представила себе, как могучее пламя пожирает библиотеку только потому, что она проглядела одну-единственную искру. Лисьемордая яростно плясала на пепле пергаментных страниц. Может быть, стоит поднять юбку и пописать на большое пятно от огня? Кобольдесса знала, что даже в этом случае не будет уверена, что затушила все полностью.

Ганда закрыла глаза, она боролась со своими страхами. Когда лутинка смогла более или менее ровно дышать, то открыла сознание и стала искать ауру огня. Она была жива. Отчаянно боролась за существование. Кобольдесса почувствовала, как затухают одинокие угольки, но почувствовала и то, как в других местах тление проникает глубже.

Ганда негромко прошептала слово силы. Осторожно позволила слогам соскользнуть с языка. Давным-давно ее учитель, мастер Громьян, настойчиво предупреждал о том, чтобы не вплетать в заклинания свои чувства. Магия становилась намного сильнее, но делалась дикой и необузданной, такой же как сами чувства. Чаще всего лутинка следовала этому совету. Но сейчас ее страх был слишком велик… страх перед давящей узостью туннеля среди книг и перед тем, что может случиться, если она не потушит огонь полностью.

Тут же стало холоднее. Воздух затрещал. Как и всему живому, огню для дыхания нужен был воздух. Ганда подумала о кулаке, давившем ей на грудь, о чувстве, почти захлестнувшем ее в конце туннеля. Она передала страх дальше, позволила ему вытечь из заклинания. А потом задержала дыхание.

Лутинка почувствовала, как последние искры отчаянно борются за существование. Кожаные переплеты книг вокруг затрещали.

Лисьехвостая была оглушена. Внутренним взором она видела последнюю искру. Она все быстрее и быстрее кружилась вокруг лутинки. А потом ее поглотила темнота. Ганда замерла. Принялась искать. Но больше ничего не было. Она победила огонь. И страх ее ушел тоже.

Лисьемордая глубоко вздохнула. Воздух был ледяным. А еще к испарениям древних книг примешивался легкий запах оружейной смазки.

Ганда открыла глаза. Посмотрела на большое пятно от огня у себя под ногами. Неприятно! Быстро собрала несколько отдельных листков и разбросала их поверх черного позорного пятна. Страх оставил ее. Гора книг над ней тоже была спокойна.

Лутинка позволила запаху оружейной смазки вести себя. Она не потерпит, чтобы паника еще раз ослепила ее. Нашла узкую щель между покосившимися стопками. Для Ганды осталось загадкой, каким образом протиснулся туда эльф. Тщательно следя за тем, чтобы не сдвинуть ни одну из книг, она проскользнула внутрь. Олловейн находился на расстоянии не более двух шагов.

В хаосе обрушившихся книг образовалась небольшая пещера. Словно сталактиты в гроте, свисали с потолка разорванные полоски пергамента. Масляная лампа лутинки залила прибежище Олловейна золотым светом. Его меч стоял, прислоненный к стопке книг. Остроухий что-то сжимал обеими руками, прижимал к груди. Над большим пальцем поднималась голова фигурки черной волшебницы из игры в фальрах.

Мастер меча смотрел в направлении щели, из которой вышла Ганда, но лутинка знала, что он не видит ее. Его глаза были пусты. По щекам бежали слезы. Эльф сидел абсолютно тихо. Ни единого всхлипа не сорвалось с его губ. Ни единый вздох не приподнял грудь. Он плакал молча. Ганде ни разу в жизни не доводилось наблюдать такое.

У лисьеголовой подступил к горлу комок. Даже в горе мастер меча выглядел идеально. Он сидел между книгами в позе портного, с ровной спиной. Волосы немного растрепались, глаза слегка покраснели. Лицо эльфа было бледно, как зимний туман, поднимающийся из черного болота. Оно не имело возраста и было прекрасным. Точно вытесанное из мрамора, такое же неподвижное. Окаменевшее. Не считая слез.