Битва колдуньи. Сага о мечах

Хродмар, такой, с каким она прощалась на берегу возле стоячего камня; он смотрел на нее с любовью и тоской, а в его глазах таилось предчувствие долгой разлуки. Ведь она знала, знала еще тогда, что они встретятся нескоро. «Я не ясновидящий и не знаю, когда мы теперь увидимся, – сказал он ей тогда. – Но я знаю: даже если это будет через год, через два года, я буду любить тебя так же сильно, как сейчас».

В сердце Ингвиль вспыхнуло чувство, пережитое тогда, в мгновение их прощания, чувство, что Хродмар ей ближе всех на свете, дороже отца и брата, что расстаться с ним так же невозможно, как потерять часть себя самой. И сильный поток невидимого ветра заструился где-то рядом, словно хотел пробиться к ней, но пока не мог. Такой ветер она ощущала, когда видела корабль Стюра, только тогда он был холодным.

А какая-то часть ее души оставалась на площадке Тюрсхейма перед Волчьим камнем, где на стылой земле алела кровь ее отца. И эта часть истошно кричала, что нужно торопиться, что у нее слишком мало времени. Но для того, что Ингвиль пыталась сделать, требовались покой и сосредоточенность.

Она снова вспоминала, как сидела рядом с Хродмаром возле землянки фьяллей на той отмели, где он впервые увидел свет после долгой болезни. Как радовалась она тогда, что он выжил… Как удивилась поначалу, увидев жизнь и чувство в его глазах, заново открывшихся на той страшной личине, каким стало его лицо… Могла ли она подумать, пока он болел, что это жуткое существо, покрытое гнойными язвами, не помнящее себя и родных от горячечных страданий, станет ее судьбой, ее любовью, ее жизнью?

Словно ныряя к самому дну моря, Ингвиль вспомнила, как она увидела Хродмара в первый раз. Тогда «Тюлень» только подошел к отмели, Моди и Геллир, еще зрячий и почти здоровый, подняли ее на корабль, а на кормовом настиле лежал молодой фьялль с длинными светлыми волосами и покрасневшим, мокрым от пота лицом, с закрытыми глазами…

Погрузившись в прошлое, Ингвиль перестала осознавать настоящее, забыла, зачем ей нужны эти усилия, но вдруг изумилась тому, что оказалось на самом дне воспоминаний. Это был не ее Хродмар! Тот, кто лежал тогда на корме «Тюленя», на чьей ладони она впервые разглядела красную сыпь – страшную печать «гнилой смерти», – казался совсем другим человеком. У него было другое лицо. Даже тогда оно было красиво. «Он был самым красивым парнем во Фьялленланде!» – звучали в ушах горестные жалобы Моди.

У Ингвиль перехватило дыхание: она как будто только сейчас узнала настоящего Хродмара. Того Хродмара, которого знали его мать, родичи, соседи, товарищи по дружине и с которым только она, его будущая жена, была незнакома! Но теперь она вспомнила! Теперь она узнала его таким, каким он сам знал себя. Ингвиль казалось, что она прикоснулась к его духу, к его внутренней памяти о себе, и расстояние между ними исчезло. Она смотрела на него его же глазами, и они были рядом.

– Не подходи, конунг! – издалека, словно сквозь пелену, донесся до нее глухой и резкий голос, который она сейчас не узнавала. – Я вижу дорогу!

Сильные руки обняли ее, наверху грянул резкий железный свист, как во сне, когда великан рубил мечом лес над ее головой. В сером тумане, застлавшем взор, мелькнул яркий огненный очерк, нарисовавший черты руны Эваз – руны движения и колдовского путешествия между мирами.

Вздрогнув, Ингвиль хотела открыть глаза, но вдруг почувствовала, что стремительно проваливается куда-то. От ужаса она зажмурилась крепче и прижалась к кому-то, кто был рядом с ней, не зная, кто это и куда их несет. Под ногами не было земли, не было ничего. Это даже не напоминало падение с высоты – вокруг них не было даже ветра и воздуха. Просто Ничто.

А потом мир вокруг резко содрогнулся – он снова существовал. Ингвиль охватил холод, навалилась тяжесть воздуха и собственного тела, и по сравнению с прежним Ничто это показалось едва выносимым. Она катилась по земле, твердые камни впивались ей в бока, снег обжигал холодом лицо и руки. Голова кружилась так, что невозможно было понять, наверху эта голова или внизу. Наконец все успокоилось, движение погасло. Ингвиль стала медленно приходить в себя.

Глава 26

Когда Ингвиль очнулась, все было точно так же – может быть, она была без сознания всего несколько мгновений. Что-то твердое и холодное упиралось ей в спину. Ингвиль с трудом подняла веки, но от искрящегося снега так остро резануло по глазам, что она поспешно вскинула руку к лицу, стараясь защититься. Но раз есть снег, значит, она жива и находится не нигде, а где-то.

– Йомфру, ты жива? – услышала она хриплый голос.

Это Одд.

О, это с ним она провалилась неведомо куда!

– Ингвиль!

Ингвиль попыталась приподнять голову. Руки Одда помогли ей сесть. Медленно, как прозревший слепец, она открыла глаза.