Бисмарк

Люди, работавшие под началом Бисмарка, знали его и с другой стороны. С течением времени характер «железного канцлера», который и так было не назвать легким, портился еще больше. Подчиненным и коллегам приходилось сталкиваться с недоверием Бисмарка, который считал нужным строжайше контролировать всех, кто не успел зарекомендовать себя в его глазах с наилучшей стороны. В дальнейшем они вынуждены были слепо подчиняться своему шефу, порой чувствуя себя школьниками, которых распекает строгий учитель. Когда Койделл, давно и хорошо знавший Бисмарка в неформальной обстановке, стал его подчиненным, ему пришлось долго привыкать к манерам своего начальника. Прусский министр внутренних дел предупреждал его: «Ваша работа с Бисмарком будет сложной, обратите на это внимание. Он жесткий человек и не терпит возражений. Тех, кто имеет с ним дело, он вынуждает к покорности»[563].

Встречались, конечно, и исключения, которым «железный канцлер» позволял отстаивать свое мнение, но их с течением времени становилось все меньше. С юности ненавидевший профессиональную бюрократию, особенно с либеральными взглядами, Бисмарк теперь, встав во главе исполнительной власти, стремился превратить ее в слепое орудие своей воли, в инструмент, который будет четко и без возражений исполнять все, что приказано сверху. Он был категорическим противником коллегиального принятия решений и с трудом мирился с этой практикой в прусском кабинете министров.

Нелюбовь Бисмарка к бюрократии находила свое отражение среди прочего в двух примечательных чертах. Во-первых, он любил общаться с «практиками» — предпринимателями, путешественниками, землевладельцами, — считая, что они разбираются во многих вопросах лучше, чем отвечающие за соответствующие сферы государственные чиновники, которые «составляли бумаги за письменным столом и никогда не испытывали на собственной шкуре, как чувствует себя человек, получивший невыполнимое предписание, исходящее от кого-то, кто знает реальность только по слухам»[564]. Во-вторых, старательно и настойчиво удалял канцеляризмы из официальных документов. Тексты, подготовленные в государственных учреждениях, должны были быть написаны максимально простым и ясным языком.

Если чиновник не повиновался, глава правительства воспринимал это как личное оскорбление, даже предательство. В таких случаях его реакция могла быть очень резкой. Характерен пример Германа фон Тиле, являвшегося в первой половине 1860-х годов ближайшим сотрудником Бисмарка в Министерстве иностранных дел. Тиле, дипломат старой школы, имел разногласия со своим шефом еще в 1866 году, а в начале 1870-х, будучи статс-секретарем по иностранным делам Северогерманского союза, выразил свое недовольство внутренней политикой. Разгневанный канцлер вынудил его уйти в отставку, и в течение всей оставшейся жизни ни разу не пожелал встретиться с ним. Казалось, Бисмарк не забывал и не прощал ничего. Неугодных людей он отбрасывал, невзирая на их прошлые заслуги. Там, где канцлер не Мог прямо приказать чиновнику уйти в отставку, он использовал против него все возможные методы, включая кампании в прессе. При этом Бисмарк постоянно жаловался на то, что ему трудно отыскать толковых сотрудников и приходится работать с совершенно негодным человеческим материалом[565]. Виной тому были не только завышенные требования, но и нежелание многих работать со столь трудным начальником; Люциус в своих мемуарах описывает, например, насколько сложно было найти человека, который согласился бы стать министром финансов[566].

Характерной чертой «железного канцлера» была его упорная убежденность в собственной правоте. Если в 1860-е годы мы еще встречаем у очевидцев упоминания о колебаниях и сомнениях «железного канцлера», то после череды ошеломляющих успехов окончательно взяла верх абсолютная уверенность в себе. Министр внутренних дел граф Фридрих цу Эйленбург советовал чиновникам: «Если Вы придерживаетесь иного мнения, чем он, то ни в коем случае не противоречьте ему сразу же. Если Вы это сделаете, то он, будучи легко возбудимой натурой, найдет столь мощные основания для своих взглядов и будет держаться за них так прочно, что ни одна сила на земле не сдвинет его с места. Лучше вернитесь через час и скажите: я попытался уладить дело, но мне пришли в голову такие-то и такие-то соображения. Тогда Вы увидите, что князь Бисмарк достаточно открыт для того, чтобы выслушать, обдумать и, возможно, одобрить любое другое мнение»[567]. Еще одним способом изменить точку зрения главы правительства было представить ему соображения в максимально безличной и объективной форме. Бисмарк оставался глух к чужим мнениям, но с большим вниманием относился к любой информации, которая могла оказаться полезной.