Безоружна и очень опасна

Я метнула взгляд в сторону мамы, Ольги, Грейндж и папы, глазами показала, чтоб ни звука. Теперь я узнала длинного и того, рыжего, что охранял детей. Это они были тогда в последний раз с Багровым, преградившим нам путь. Головорезы вряд ли меня запомнили. Иная прическа, другой наряд, да и вырубила я их тогда сразу. Дик потом рассказывал, что они не скоро пришли в себя после моих ударов. Так вот почему нелегкая занесла их в наш дом! Вспомнили, видно, что машина наша шла отсюда, значит, живем где-то поблизости и, следовательно, есть место, где можно укрыться. Конечно, это были мои личные выводы, но логика подсказывала, что именно так оно и есть. Между тем предложение длинного вызвало у его приятелей общее оживление, особенно когда было повторено на английском. Значит, заключила я про себя, среди них, по меньшей мере, двое русских, остальные американцы. Это дела не меняет, но все же какая-то зацепка. Может, признаться, что мы русские? Хотя есть опасность усугубить наше положение. Вдруг вспомнят нас, в том числе и меня, взбесятся, перебьют всех… Нет, буду действовать по обстановке, не опережая событий.

Длинный не терял зря времени. Он поманил меня пальцем и приказал следовать за ним. Я сделала вид, что не подчиняюсь. Тогда он наставил на меня пистолет и заорал:

— А ну, топай за мной!

Отец и мать вскочили со своих мест. К ним тотчас бросились двое из команды длинного и замахнулись ножами.

— Не смейте! — закричала я что было силы. — Я иду.

— Оставьте их, — приказал длинный и уже ко мне: — Будешь послушной, никто никого не тронет.

Проходя мимо отца, я успела шепнуть:

— Не волнуйся, за себя постою. Обернувшись, я увидела, как отец обнял маму и что-то ей говорит. Правильно, папуля, успокой ее, скажи, что дочь себя в обиду не даст.

Длинный остановился, пропустил меня вперед со словами: «Веди в спальню». Мы поднялись по лестнице на второй этаж в бывшую мою комнату. Длинный прикрыл дверь и сбросил с себя пиджак, оставшись в белой сорочке с модным галстуком. «Нарядились, мерзавцы, как на праздник, — возмутилась я про себя. — Ничего, сейчас попразднуешь». Я обернулась к нему в ожидании его дальнейших действий. Он хотел было продолжить стриптиз дальше, но, увидев, что я жду его, раскинул лапищи и зверем кинулся ко мне. Я нырнула под его правую руку, и он с маху врезался в стену.

— Ого, поиграться захотела, — засмеялся он, потирая расшибленный лоб, — а ну, иди ко мне. — Видя, что я не двигаюсь, сам стал приближаться, но теперь уже медленно, громко сопя, не сомневаясь, что сейчас меня схватит. Когда его рыло оказалось на расстоянии вытянутой руки, я сделала короткий выпад и наотмашь дала ему по зубам тыльной стороной ладони. Обычно кирпич не выдерживает. Но этот гад крепок. Его глаза налились кровью, а из глотки сквозь выбитые зубы вырвался бешеный рев. Такой не пощадит. Правой нанесла хлесткий тычок в ребра. Он сложился пополам и повис на мне, стискивая в кулаках мою нарядную кофту. Тогда я схватила его галстук и принялась накручивать на руку до тех пор, пока физиономия бандита не стала наливаться синевой. Он сразу обмяк и повалился на пол, хрипя и дергаясь. Я перепрыгнула через него и, разорвав на полосы простыню, связала ему руки и ноги, для полной гарантии, так всегда учил Генрих. Вытащив из кармана его пиджака пистолет, стала ждать следующего. Он должен был появиться. Долгое отсутствие вожака не могло не вызвать внизу беспокойства или хотя бы любопытства.

Я не ошиблась. Через некоторое время услышала возгласы: «Эй, сколько можно? Мы тоже хотим, давай спускайся, ты что там, заснул?» Потом послышались шаги по лестнице. Кажется, топает один. Хорошо. Вот бы по очереди наведывались, так, по одному, всех бы уложила. Но надеяться на это не стоит.

Дверь медленно открылась и рыжий ублюдок протиснулся в комнату. Он ошарашенно уставился на валявшийся на полу связанный куль и, чего я никак не ожидала, выскочил из комнаты. Я успела лишь подставить ногу, и он грохнулся на лестничной площадке всей своей квадратной тушей, заорав во все горло. «Как бы не переполошились там эти козлы, не подняли стрельбу», — встревожилась я. Надо отдать должное рыжему, он хоть и напугался до смерти, но соприкосновение носа с полом привело его в чувство. Он тут же оказался на ногах и схватился за пистолет. Но это было совершенно лишнее движение. Я сделала привычное сальто, выбив в полете одной ногой оружие, а другой — припечатав окончательно его длинный нос. Рыжий взвыл и опрокинулся навзничь.

— Что у вас там за вопли, бабу не поделили? — послышался голос снизу.

Я приставила пистолет к виску рыжего.

— Отвечай, подонок, что да, подрались с длинным, и что сейчас вы спуститесь вниз.

Рыжий помотал головой, мыча что-то невнятное. Я поняла, что даже при большом желании он сейчас ничего не скажет, и решила рискнуть:

— Эй, вы там, — прокричала я. — Эти идиоты сцепились из-за меня и сейчас зализывают раны, велели вам сказать, чтобы не шумели и ждали их спокойно, они скоро придут.