Безопасность

– Да, очень, – согласился Берг. – Дюфре французы, Ванг китаец, Карен из Норвегии, хотя ее муж был чехом. Не говоря уже… А, вот вы где. Я вас не заметил! Доктор Ланкастер, позвольте познакомить вас с Ракканом, из Тилы, Марс, очень хорошим лабораторным работником.

Ланкастер глотнул, переступив с ноги на ногу и глядя на маленькое серое, покрыто перьями тело и клювастое совиное лицо. Раккан вежливо поклонился, избавив Ланкастера от решения пожимать ли его руку с когтями. Он решил, что Раккан – чей-то раб, но с каких пор с рабами обращаются как с социально равными?

– Но вы сказали, что проект совершенно секретный, – выпалил он.

– Так и есть, – улыбнулась Карен Марек. У нее приятный хрипловатый голос, и хотя она слишком худа, чтобы казаться прекрасной, фигура у нее хорошая, а глаза большие, серые и привлекательные. – Уверяю вас, неамериканцы способны хранить тайну. Даже лучше большинства американцев. У нас нет связей с Землей. Некому выбалтывать тайны.

– Сейчас это мало кому известно, но Манхэттенский проект, в ходе которого была создана первая атомная бомба, носил международный характер, – сказал Берг. – Его осуществляли немцы, итальянцы, венгры, хотя Соединенные Штаты тогда вели войну с этими странами.

– Идемте, мы покажем вам ваше помещение, – пригласил Изаксон.

Ланкастер пошел за ним по длинному коридору, слегка ошеломленный происходящим. Он заметил, что космическая станция выглядит грубоватой и незаконченной, как будто она наспех собрана из имевшихся под рукой материалов. Не похоже на правительственный проект, каким бы секретным он ни был.

Берг словно снова прочел его мысли.

– Мы работали в обстановке серьезных препятствий, – сказал он. – Только представьте себе, сколько ценных материалов и оборудования нужно было переправить в космос. Если это обычное государственное предприятие, только подумайте, сколько будет световых лет бюрократии. Требования должны представлять на утверждение в три разных организации, каждая заклепка должна быть учтена и по ней сделал отчет – слишком много возможностей для шпиона врага все разузнать. Гораздо безопасней использовать подручные материалы из разобранных кораблей или благодаря отдельным покупкам на разных планетах. Когда-нибудь слышали о «Вайкики»?

– Ммм… кажется… это ведь большой фрейтер, исчезнувший много лет назад?

– Он самый. Попал в метеорный рой по дороге из Венеры. Один из метеоров нарушил управление двигателями, и корабль вышел из плоскости эклиптики и перешел на эксцентричную асимметричную орбиту. Когда этот проект только начинался, один из наших астрономов подумал, что обнаружил рой – у него собственная регулярная орбита вокруг Солнца, хотя она такая наклонная, что вряд ли рой когда-нибудь могли увидеть с космического корабля. Зная орбиту роя и орбиту «Вайкики» того времени, он смог рассчитать, где произошла катастрофа, и это дало нам возможность отыскать корпус корабля. После ряда попыток мы его отыскали, переместили сюда и построили внутри него станцию. Очень удобно. И абсолютно тайно.

Ланкастер всегда подозревал, что Безопасность слегка не в себе. Теперь он это знал. Что ж…

* * *

Его каюта была маленькой и аскетичной, но он был в ней один. Работники лаборатории ели в общей столовой. Дальше массивная переборка закрывал доступ к трем четвертям территории космической станции. Ланкастер был уверен, что там живет много людей и несколько марсиан, потому что в последующие дни он видел немало появлявшихся в разрешенном ему отсеке и исчезавших незнакомцев. В основном это были работники, приглашенные, чтобы помочь в лаборатории, если в этом была необходимость, но все они были неразговорчивы. Должно быть, их предупредили, чтобы разговаривали с гостем, только если очень нужно.

Жизнь на станции была спартанской. Станция вращалась, создавая силу тяжести, но даже у внешней оболочки тяготение составляло только половину земного. Несколько молчаливых марсиан готовили ничем не примечательную еду и прибирались в помещениях. Не было ни кино, ни других организованных видов развлечения, хотя Ланкастеру сказали, что в запретной для него части станции есть хороший спортивный зал.

Но группе, с которой он работал, казалось, это все равно. Здесь было большое собрание книг и музыкальных записей, которые все передавали друг другу. Мастерски играли в шахматы и покер. Вначале в присутствии Ланкастера разговоры были сдержанные, и большинство шуток было связано с тем, чего он не знал и поэтому не мог понять, но он заметил, что эти люди говорят более оживленно и умно, чем его друзья на Земле. Вели себя все неформально и вскоре к Ланкастеру стали обращаться по имени; но работали все согласно, и не было злословия и подсиживания, типичных для работников Проекта.

И эта работа заполняла их жизнь. Ланкастер включился в не в «день» своего появления и был ею захвачен. Берг не солгал: это было грандиозное дело!

Создание совершенной изоляции.