Бездушные

– Она мне не враг. Все не так просто.

– Нет. Как раз-таки все очень просто. Они хотят разделять нас на классы по генам, хотят подавить в нас силу воли, но мы не хотим этого. Пока разделение на гены существует, они всегда будут на вершине мира. Ты разве не понимаешь? Человек никогда не сможет стать достаточно хорошим, чтобы править.

– Поэтому вы хотите их убить, чтобы самим оказаться на вершине мира?

– Это называется бунт. – Лицо Рэн светилось решительностью.

– Это убийство. Сколько смертей будет стоять за вашей мечтой? Что насчет детей, которые потеряют родителей и жизни во время вашей войны?

– Свобода в хаосе. Не бывает войн без жертв.

– И что будет потом? – Ларк бы подпрыгнул, но его ноги бесполезно лежали на полу перед ним, спина болела.

– Если золотые башни падут, а кровь Благословенных потечет по улицам, мы закончим век несправедливости.

– Повзрослей, Рэн. Тогда появится новая несправедливость.

– Ты здесь ребенок. Я сражаюсь на правильной стороне – на стороне людей.

– Ты даже не знаешь, что такое война, – прорычал Ларк. – А я знаю. Поверь мне, в этом нет ничего геройского и авантюрного. Только… смерть и разрушение. Война обнажает худшие наши черты и превращает нас в монстров.

– Ты ничего не знаешь! – крикнула Рэн. – Я тоже пережила ужасные мгновения, когда… когда… Что тебе рассказывать. Ты же идиот! – Рэн встала на ноги, покраснев от злости, и пнула один из ящиков, из которого раздался визг.

Визг?

Ларк попытался рассмотреть, что там, и вдруг увидел маленький нос в отверстии.

– Ты забыл, что говорил нам Болт? У Благословенных не может быть детей. Поэтому у них нет никакого права называться людьми и править нами.

– Это не повод убивать их всех.

– Ты на какой вообще стороне? – Ее губы задрожали. – Я ожидала от человека, сбросившего на них бомбу, большего, а ты просто испуганный сломленный мальчик, который считает, что знает больше других. У нас все получится и без тебя.

* * *

Ларк с вырывающимся из груди сердцем ожидал Тиберия. Все прошло не так, как ему хотелось. Удивительно, что он все еще был жив. Рэн была такой злой, когда надела на его голову мешок, что Ларк подумал, что они выбросят его из поезда. Но они оставили его в парке из песчаного камня и усадили на МедСтул.

Дверь открылась, и Ларк выпрямил спину, когда увидел Тиберия, заходящего в комнату в сопровождении своего представителя. Мужчина сел за стол, на котором стояли тарелки с разными деликатесами. Пироги с начинкой и тарталетки из слоеного теста, из которых вытекал сыр. В животе у Ларка что-то заурчало, но ему не хотелось есть то, что стояло перед ним: он слишком боялся разговора с графом Черного Панциря.

– Ну и? – спросил Тиберий. Его взгляд был таким проницательным, что Ларк вспомнил о выдумках про способности Благословенных читать мысли.

На мгновение он даже задумался о том, не было ли это правдой.

– Ты связался с мятежниками?

– Да, сэр, – Ларк тяжело сглотнул.

Он попытался выпрямить спину, сидя в стуле, но все равно казался себе слишком маленьким и беззащитным. Будто он был мышью, которая вошла на территорию алмазной змеи.

– Рассказывай, – Тиберий нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

– Я думаю… я думаю, они планируют атаку.

Граф презрительно фыркнул.

– Ничего нового. Мне нужна конкретная информация. Ты должен рассказать мне в подробностях, что произошло.

– Они завязали мне глаза и посадили меня в товарный поезд. Там были ящики с какими-то живыми существами. Я думаю, это были крысы.

– Крысы? Это очень странно, в Авентине не водятся крысы. – Тиберий нахмурил лоб.

– В Сером округе Шипы тренировали крыс-оборотней, – объяснил Ларк. – Они использовали животных для того, чтобы общаться друг с другом.

– Что было потом?

– Они привели меня в какое-то место в подземелье, где был праздник. Я еще никогда такого не видел. Люди потребляли какой-то газ, который затуманивал их разум. Мы встретили там мужчину, Жабу, который продал Шипам что-то. Они назвали это газом страха, – сообщил Ларк.

– Ты должен рассказать мне все до мельчайших подробностей. Где вы встретили мужчину?

Ларк рассказывал, положив свои пальцы под бедра, чтобы руки меньше тряслись. Он ненавидел себя за то, что был таким слабым, и сожалел, что тогда отказался от обновления. Все равно он в итоге оказался там, где никогда больше не хотел быть: между двумя фронтами. Только теперь он не был в состоянии защитить себя или свою семью.

– Кто был на вечеринке? Ты кого-то узнал? – голос Тиберия был тихим и острым, словно лезвие ножа.

– Люди… Я не знал их, а их татуировки были спрятаны, – сказал Ларк.

Тиберий ударил кулаком по столу, и тарелки заплясали по поверхности. Протектор озлобленно наклонился к Ларку и прошептал, одарив его смертельно опасным взглядом:

– Ты должен был запомнить хоть что-то. Говори! Я хочу знать все. А потом ты расскажешь мне все об этом Жабе.

– Он был Единицей. С золотистыми глазами, – Ларк говорил обо всем, что только мог вспомнить.