Без следа

Стивенсон был все в той же бейсбольной кепке, но сменил униформу на джинсы и простую рубашку. В области коленей на джинсах была куча складок, а на левой штанине виднелся длинный непроглаженный залом. Джессика предположила, что он все еще живет в полном одиночестве.

Он невольно бросил взгляд на ее левую руку. Ага, кольца нет, не замужем.

Джессика не могла понять, пытается ли Хэнк Стивенсон к ней подкатить или просто старается узнать о том, чем она занимается. Вероятнее всего, он пытался усидеть на двух стульях.

— Нашла что-нибудь интересненькое? — спросил он.

— Да так, понемножку.

— Да? Уж не знаю, чем может помочь прошлое. Я вот предпочитаю жить здесь и сейчас.

Он поскреб грязными пальцами трехдневную щетину и одарил Джессику такой улыбкой, что все внутренности у нее сжались в комок.

— Ваша жена ведь дружила с Элеанорой? — спросила она.

— Бывшая жена. Ну да, дружила.

— А вы? Как вы с ней общались?

— Да неплохо. Но не так, как Дарла думала.

— Что вы имеете в виду?

Стивенсон взял свой стакан, на мгновение задержал на нем взгляд, а затем опустошил одним долгим глотком. Джессика последовала его примеру, а затем махнула Рейзору, чтобы тот приготовил еще два напитка. Стивенсон проследил, как бармен берется за бутылки, а затем продолжил:

— Дарла была готова целовать землю, по которой ходила Элеанора. Нужно сказать, у нее никогда особо не было подруг. До того момента, как тут появилась Элеанора. Дарла была тихой девушкой, другие ею никогда не интересовались. Если только чтобы посмеяться. Мы с Дарлой встречались еще со школы и поженились через неделю после выпуска, так что никого другого ей не требовалось.

Джессика увидела, что Рейзор вышел из-за стойки и принялся складывать карты МакКула в аккуратную стопку на краю столика. Она понадеялась, что старик не вернется, — по крайней мере, в течение вечера. Ей совершенно не хотелось снова с ним сталкиваться.

— Мы заходили сюда каждую пятницу, — тем временем объяснил Хэнк, — и так Дарла с Элеанорой и познакомились. Сначала они принялись болтать обо всяких женских штучках, — тряпки там, кинозвезды, все такое. Затем начали где-то зависать. Дарла начала краситься и покупать всякие платья, чтобы выглядеть как Элеанора, хотя такой фигуры у нее, конечно, и близко не было. Сейчас бы это, наверное, назвали «запала», хотя ничего такого у Дарлы в голове не было. Она просто хотела стать как Элеанора.

— А что вы имели в виду, когда сказали, что общались с Элеанорой не так близко, как об этом думала Дарла?

— О Дарле следует сказать еще одну штуку, — засмеялся Стивенсон, — она ревнива как черт. Стоило ей что-нибудь такое заподозрить, ух, берегись! Мы поэтому и расстались, собственно. Неужели добропорядочный мужчина станет мириться с тем, что жена проверяет его телефон и обыскивает все карманы, в то время как он целый день зарабатывал денежки в семью? Я терпел это только ради Стивенсона-младшего. Как только он уехал в колледж, я свалил.

— Дарла ревновала вас к Элеаноре?

— О да. А какая баба бы не стала? За Элеанорой тут бегал каждый встречный, вот Дарла и подумала, что я тоже этим занимаюсь. В какой-то момент она даже уверилась, что у нас интрижка.

— А это было не так?

— Ни разу, — фыркнул Стивенсон. — Девчонки вроде Элеаноры на таких, как я, и не смотрят.

Он снова взялся за стакан, сделал глоток и поглядел на Джессику:

— Ну и я любил жену. Незачем было подкатывать к ее лучшей подруге.

Они помолчали. Через несколько минут Джессика вспомнила о словах Кэтрин Таверньер: та рассказывала, что ее отец подозревал Элеанору в связи с кем-то из коллег.

— Вы же работаете строителем, так? — спросила она. — Имели дело с «Тав-Кон»?

— Ага, в девяностых, прежде чем они передали дела «Премиум Констракшн». На «Премиум» я работаю до сих пор.

— Не помните случайно, не подозревали ли там Элеанору в интрижке с кем-нибудь с работы?

Стивенсон покачал головой:

— Не помню, правда. Поверьте, если бы кто-нибудь дорвался до штучки вроде Элеаноры Лавелль, через пару дней об этом знал бы весь город. Удержать такое в секрете просто невозможно.

— Может быть, она не хотела афишировать отношения? — спросила Джессика. — Судя по тому, что я услышала, владелец фирмы не был в восторге от того, что кто-то из его сотрудников мог начать встречаться.

— Это вы про Линкольна Таверньера говорите? Ну да, ну да, ничего удивительного. Старик вечно расхаживал тут и там, следил, чтобы не было никакого веселья. Я не то чтобы люблю ругаться на мертвых, но после его смерти дела пошли куда лучше. Впрочем, думаю, Элеанора все равно ни с кем там не крутила.

Он потер большой и указательный пальцы:

— Капусты маловато.

— О чем вы?

— Элеанора любила деньги и мужчин при деньгах. Ей нравились глупые толстосумы, которых можно было заставить все за себя оплачивать.

— Как-то даже жалко звучит.

— Ну а что? Жизнь у нее в этих приютах была не сахар. Видно, ей просто хотелось стабильности, нормального будущего. Что ее винить? Я только не мог понять, зачем она переехала в эту глушь и работала за такие гроши. Послушать ее, так в Голливуде она зарабатывала целое состояние.