Без названия

— Это список людей, которые известны человеку Агрбы, маклеру, как собиратели антиквариата. Разумеется, он возможно, не полный, но во всяком случае внушительный. Много их, думаю, в городе быть не может, это не ларешники со «Сникерсами». Итак: профессор медицины Иван Севастьянович Бруевич, собирает только старинные шахматы; скульптор Огановский Борис Никитич — восточная резьба по кости; художник-реставратор Манукян Давид Ованесович — старые офорты, в основном на библейские темы; Жадан Святослав Юрьевич, кандидат искусствоведения, сотрудник Фонда имени Драгоманова интересуется бронзовым литьем до XX века; пианистка, лауреат международных конкурсов Надежда Николаевна Всесвятская — ее интересы ограничены нотами храмовой музыки XVII–XIX веков, понятно, оригиналами; Павел Павлович Клюев, генерал в отставке, собиратель старинной мебели; Чаусов Алексей Ильич собирает дореволюционные и современные публикации о Фаберже и Диомиди, кандидат искусствоведения, сотрудник Фонда имени Драгоманова. И, наконец, Вяльцева Клавдия Васильевна, художник-модельер из Дома моделей, увлечена собиранием старинных кружев и бисерным шитьем, — Кира отложила бумажку.

— Солидный списочек, — покачал головой Щерба, — но отрабатывать его надо. Как вы собираетесь это делать?

— Я бы посоветовал по возрастному цензу, по каким-то другим признакам, чтоб просеять, кого-то отбросить, — сказал Войцеховский.

— Я тоже так думаю, — согласилась Кира. — Тут, видимо, Агрбе придется помочь мне с минимальными анкетными данными этих людей.

«Ну да, я же совсем безработный», — Агрба усмехнулся про себя.

— Что еще у вас, Кира Федоровна? — спросил Щерба.

— Пожалуй, все… Есть, правда, копия докладной Гилевского на имя директора музея. Но это сугубо служебный документ.

— Прочитайте-ка, — попросил Щерба.

— Я ее даже к делу не приобщала, — из отдельной папки она достала страницу, прочитала: «…Отмечать 100-летие со дня рождения Диомиди безусловно надо, однако издание юбилейного сборника о нем считаю нелепой затеей. Что в нем можно опубликовать, кроме выдумок Чаусова, если у нас ничего не существует? Ни переписки, ни дневников…»

— Думаю, эту бумажку можно похерить. Сейчас во всяком случае, сказал Щерба. — Она только будет путаться под ногами.

— Фамилия Чаусов есть в списке собирателей антиквариата, который добыл Джума, — заметил Войцеховский. — Там он фигурирует, как собиратель публикаций о Фаберже и Диомиди.

— Ладно. На этом закончим, — сказал Щерба.

Кира и Джума вернулись в ее кабинет.

— Джума, у нас восемь человек в списке, которых вам надо искать. Кроме того, нужно установить, кто такая наследница — Людмила Леонидовна Долматова. Поэтому я предлагаю еще раз пройтись по списку, отсеять какие-то фамилии вообще, затем кого-то поставить в первую очередь, а кого-то во вторую, — сказала Кира.

— Сразу же можно отодвинуть двоих — женщин: Вяльцеву и Всесвятскую, согласился Джума.

— В первую очередь мы поставим Жадана и Чаусова — оба кандидаты искусствоведения, работают в Фонде имени Драгоманова. А ведь это тоже музей, только называется Фондом. Затем скульптор Огановский, художник-реставратор Манукян. Я иду по близости их профессий к Гилевскому. И в последнюю очередь можно поставить генерала в отставке Клюева и профессора Бруевича, он доктор медицинских наук, если мне не изменяет память, заведует кафедрой сосудистой хирургии. Полагаю и Клюев, и профессор — люди в возрасте. А нам сперва нужны те, кто помоложе. Вы меня понимаете?

— А что ж тут не понимать? Беготни хватит.

— Что поделать, — смутилась Кира. — Такая у нас с вами профессия.

— Дай Бог до пенсии дожить.

— Доживем, Джума. Мне ведь больше, чем вам осталось.

— Ладно, не будем подсчитывать…

7

В субботу в семье Щербы завтракали обычно поздно, он позволял себе поспать лишний час. В эту субботу у них ночевал старший внук: у младшего начался грипп, подхватил в садике, поэтому, чтоб уберечь старшего, дедушка с бабушкой забрали его к себе.

— Не шуми, — все время одергивала жена Щербу, — дай ребенку поспать…

Щерба побрился новым станком «Шик», который ему подарили сын и невестка в день рождения. Потом завтракали втроем. Затем Щерба спустился в подъезд вытащить из почтового ящика газеты.

— Дед, иди ко мне, — позвал внук из другой комнаты.

Щерба вышел.

— Посиди со мной, — попросил мальчик.

— Что мы будем делать? — спросил Щерба.

— Давай поговорим.

— Давай, — согласился Щерба.

Оба умолкли.

— Почему же ты не говоришь, я жду, — сказал внук.

И Щерба с тоской подумал, что не знает, о чем говорить с мальчиком. Он готов был отвечать на вопросы, но не быть лидером в разговоре с ребенком. «Сукин ты сын, Миня», — сказал он себе, а внуку вдруг предложил:

— А что если мы пойдем с тобой в город?

— И в магазины?

— Можем и в магазины. Иди к бабушке, пусть оденет тебя…

В центр города они пошли пешком. Мальчик останавливался у каждого ларька с богатым ассортиментом жвачки, шоколадок, напитков. Потом пошли в магазин игрушек. К жвачке и шоколадке «Марс» прибавилась заводная машинка-модель. Погода была хорошая, и они проболтались по городу почти два часа…