Без черемухи

   -- Операция и накладные расходы,-- отвечал Зубарев, задирая вверх свой бобрик щеточкой.-- Ведь ваши, прежние-то, что селедками да керосином торговали, в городе все брали, а я за зонтиками нарочного в Москву гонял.

   -- Черт бы их побрал, эти зонтики,-- говорили мужики,-- брать их никто не берет, а денег на них уйма идет.

   -- Уж очень оборот мал,-- говорил Зубарев,-- нешто это оборот? Вот у моего хозяина в Москве, вот это было дело. А тут и мараться не из-за чего. Охоты работать нету никакой. Тут бы трест запустить. Вообще оживить надо.

   И когда Зубарев начал оживлять, то оживлял он в одном месте, а результаты сказывались в другом.

   Проходившие через неделю после этого мимо лавки Фомичева мужики разинули рты от удивления: лавка была полна товара. А сам Фомичев сидел на табуретке около порога и поглядывал по сторонам.

   -- Ай, опять воскрес?! -- восклицали проходившие.

   -- Извиняюсь, опять.

   -- Как же это ты?!

   -- Помощью божиею и нашего начальства.

   -- Откуда же товару столько взял? Из города?

   -- Нет, в городе дюже дорого, нам не по карману. В своем кооперативе по операциям пустили для оживления обороту.

   -- А почем торгуешь?

   -- На пять процентов дешевле, чем у них.

   -- Как так? Себе в убыток?

   -- Нет, убытку нету. У них очень накладные расходы велики и опять же операции эти. Они за зонтиками-то в Москву нарочного посылали, а мне к ним только через дорогу перейтить. Вот окрепну, тогда оптом у них и закуплю все. Всего-то мне, пожалуй, и не купить, зонтики-то пущай при них остаются, нешто только в бесплатное приложение пустят, а вот насчет бы керосину и мануфактуры.

   -- Как дела идут? -- спрашивали у Зубарева.

   -- Дела -- ничего. Совсем с пустяковым дефицитом кончаю.

   -- Как с дефицитом? Ведь товар-то продал весь?

   -- Весь дочиста. У меня не залежится. Только зонтики и задержались.

   -- Так где ж прибыль-то?

   -- Прибыли и не должно быть. Я на показательное веду,-- отвечал Зубарев.

   -- Что на показательное?

   -- Да вот, чтобы другие пример брали,-- отвечал Зубарев.-- А что дефицит, так нешто без субсидии можно! Вот отпусти мне казна тысяч пятьдесят, вот я бы разделал! А то нешто можно с такими накладными расходами и без субсидии.

   А через день он уже кричал на собрании:

   -- Граждане, поспешите с дополнительными взносами на предмет покрытия дефицита.

   -- О, чтоб тебя черти взяли!.. Ревизию надо! Взносы делаем, а керосину другую неделю нету.

   -- А, черти, об ревизии заговорили? -- сказал тогда Зубарев, пряча в карман щеточку с зеркальцем:-- я вам покажу ревизию. Не сумели оценить человека, а! Я бы вам горизонты открыл, а вы, сиволапые, только об керосине думаете. Что вам дался этот керосин! Хамы! Керосин да керосин, прямо работать противно. И... подите к черту! Оборвали крылья, с самого начала оборвали! Все ночи не спал, думал горизонты открыть, а вы... Что ж, вам лучше Афонька-то был? Он об деле на грош не думал, только гармошки свои чинил. Или Кубанов?.. Он одной антирелигиозной пропагандой вам все кишки наизнанку выворачивал. А я молчу. Нешто не вижу я, что вы все в церковь ходите и опять же иконы у вас висят? Ведь ничего не говорю. Как будто и не мое дело. А дело возьми! Где такие окна найдешь? В губернском городе, болван,-- больше нигде. А я вам в деревенской лавке устроил. Цилиндр вам, ослам, выписал. Вы, небось, его сроду не видали. Так бы и подохли, не видамши.

   В лавку вошел обтерханный мужичонко, с кнутовищем в руках, утер нос, осмотрел и оказал:

   -- Керосинцу так-то не будет?

   Зубарев только молча плюнул и ничего сначала не ответил. Потом ткнул пальцем в дверь и сказал:

   -- Напротив керосин... через дорогу. А ревизией меня, брат, не запугаешь. Ежели вы самое святое у человека не могли оценить, тогда мне на все наплевать. Вам Деньги дороже человека. Ну, и черт с вами. Когда ревизия?

   -- На будущей неделе в середу.

   В среду должна была состояться ревизия, а в понедельник сгорел кооператив.

   -- Туда ему и дорога,-- сказали мужики,-- развязал руки. Это у кого деньги жировые, тем можно с жиру беситься,-- кооперацию устраивать.

   -- Да, видно, не ко двору. В чем, братец ты мой, тут дело?

   -- Явление непонятное на все сто процентов.

БЕЗ ЧЕРЕМУХИ

I

   Нынешняя весна такая пышная, какой, кажется, еще никогда не было.

   А мне грустно, милая Веруша.

   Грустно, больно, точно я что-то единственное в жизни сделала совсем не так...

   У меня сейчас на окне общежития в бутылке с отбитым горлом стоит маленькая смятая веточка черемухи. Я принесла ее вчера... И когда я смотрю на эту бутылку, мне почему-то хочется плакать.

   Я буду мужественна и расскажу тебе все. Недавно я познакомилась с одним товарищем с другого факультета. Я далека от всяких сентиментов, как он любит говорить; далека от сожаления о потерянной невинности, а тем более -- от угрызения совести за свое первое "падение". Но что-то есть, что гложет меня,-- неясно, смутно и неотступно.

   Я потом тебе расскажу со всей "бесстыдной" откровенностью, как это произошло. Но сначала мне хочется задать тебе несколько вопросов.