–
Предательский кашель снова нападает на дона Эрреру, грудь его сотрясается. Мы ждем. Наконец Эррера продолжает:
–
Дон Эррера сошел с коня, нагнулся, вырвал кустик травы, подбросил его вверх, закричал;
– Наша земля! Наша земля! Наша!
И только теперь высыпали из домов жители Раби и тоже стали кричать:
– Наша земля! Наша земля! Наша земля!
Они катались, без конца повторяя: «Наша земля, наша земля». Старый Эррера остановился. Члены Совета общины Раби окружили его, принялись обнимать.
– Простите нас, дон Раймундо! Нас сбили с толку. Надсмотрщики помещиков Фернандини приезжали сюда на прошлой неделе. Они сказали, что ваша Грамота фальшивая.
– Одурачили вас желтяки.
– Теперь-то мы понимаем. Фабрисио Торибио крикнул было, что Грамота подлинная, так капитан Реатеги ухо ему оторвал.
– Что ты сказал?
– Пять дней назад проезжал здесь полицейский отряд под командованием капитана Реатеги. капитан спросил, куда вы направились. А Фабрисио Торибио не знал. Капитан рассердился, как ударит его хлыстом по лицу. Ухо и отсек. И говорит нам: «Так будет с каждым, кто не захочет нам давать сведения или станет помогать жителям Янакочи».
– Где же дон Фабрисио?
– Дома у себя. Плох он. Совсем плох.
– Веди меня к нему.
Дон Фабрисио и в самом деле был плох: рана загноилась. Он стучал зубами в ознобе на своем убогом ложе.
– Прощай, Раймундо, – прошептал он.
– Я помню, когда-то вы свалились с лошади, все ребра себе переломали, а выздоровели.
– На этот раз мне не выздороветь, Раймундо.
Дон Фабрисио выпрямился.
– Я знаю, что, пока наша Грамота спала, скрытая от людей, на вас напала какая-то странная болезнь. Но я хочу видеть Грамоту перед смертью!