Бессонница

«И всё лишь потому, что нет ему нигде пристанища, нет такого места, которое бы ему не надоело, и ещё потому, что некуда ехать, кроме как куда угодно, лишь бы катить вперёд под звёздами».

Я чувствовал, как ветром из меня выдувает эти цитаты, все прочитанные книги – они вылетали лазоревыми сгустками и быстро терялись в ночной мгле. Следом уходили воспоминания.

Я видел, что иду не один. Стоило пройти под очередным фонарём, и мне удавалось разглядеть, как вровень со мной плетутся родители Крис – те, которых она так и не отважилась увидеть. Когда их одолел ветер, взамен появился мёртвый отец Мэта – весь бледный, опутанный прозрачными трубками капельниц, закутанный в белые простыни, он рассыпался белым песком, и его смело́ без остатка. Затем я увидел профессора Джей. Он шёл твёрдо, приосанившись, а я смотрел на него и говорил, что прощаю ему то, что он сделал с Эш. Я прощал своих родителей, которые меня не знали, своих друзей, которые не были моими друзьями, любимых, которых никогда по-настоящему не любил. Родственников, преподавателей, знакомых – всех, кто меня не понял и не услышал. Я их всех прощал. Их абрисы терялись в полумраке пурги, отставали от меня, но в редкие минуты ясности, стоило оглянуться, все эти люди вставали на удивление чётко – сонм воспоминаний, вызванный меня остановить, но вынужденный подчиниться моей воле. Среди них я видел бездомного Джима с его мечтами о космосе, сестру с её твёрдой, чуть насмешливой улыбкой, Синди, Мэкси, Дерека, Луиса, даже Стива и Маркуса с его неизменной бейсболкой козырьком назад – десятки и сотни людей умирающего мира. Но мне не было страшно. Я знал, что не остановлюсь. А потом они исчезли. Я только оглянулся и увидел, что дорога пуста. И единственный силуэт ещё какое-то время проглядывал в стороне – силуэт безликого пахаря, ставшего моим отражением, моей тенью.

Не осталось ни злости, ни обиды. Я мог идти так всю жизнь. Но впереди показались жёлтые огни. Я добрался до Вестби.

Крохотный городок, ничем не отличающийся от Вироквы и всё же отделённый от неё бесконечной пропастью моего одиночества. Сейчас я уже не был уверен, что вообще когда-либо встречал Мэта и Крис. Только Эшли осталась живым воспоминанием – едва ли не единственное, с чем я не захотел расстаться.

Рядом проехало несколько машин. Под ногами теперь лежал вычищенный от снега тротуар. Идти было непривычно легко. Ветер ослаб. И только онемевшее тело напоминало о пройденном пути. Я наконец сумел закурить, но в промёрзшем горле совсем не чувствовался табачный дым. Сделав несколько затяжек, я выбросил сигарету.

Впереди, на пустой улице одноэтажных домов, показались два человека. Они шли ко мне. Чёрные брюки, чёрные зимние куртки с капюшонами. И я не испугался. И это было прекрасно. Мне нечего было терять. Подумал, что это и есть свобода; впрочем, догадывался, что тут просто мог сказаться пропитавший меня холод.

– Привет, – сказал мне тот, что был повыше.

Второй зашёл сбоку.

Я был готов к тому, что меня ударят. Ограбят. Почему бы и нет. Пусть так. Страх всё равно не приходил. Разве что не хотелось терять свёрток, но даже эта мысль сейчас не беспокоила.

– Привет, – хрипло ответил я и не узнал собственный голос.

Одни в ночном опустевшем городке. Затерянные посреди вьюги.

– Ты местный? – говорил только тот, что был повыше.

– Нет.

– Мы из церкви Святого Николая.

Я не сразу понял смысл его слов.

– Что?

– Из церкви Святого Николая.

Парень, которому едва ли было восемнадцать, продолжал что-то говорить об этой церкви, а у меня из горла вырвался тихий, едва различимый смешок. Всё это показалось до того глупым, нелепым, что я ожил. Даже почувствовал, как чуть потеплело в груди. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не засмеяться вслух.

– Вот, возьмите. – Парень протянул мне несколько брошюрок. – Если хотите, можем поговорить о Библии, о Христе.

– Сейчас? – только и выдавил я.

– Да, конечно. Если вас что-то беспокоит, если… вы нуждаетесь в этом, мы готовы.

Я отказался.

Ребята ушли, а я ещё несколько минут стоял на месте, невидящими глазами смотрел на зажатые в пальцах брошюрки. Дышал протяжно, со стоном, и сам не понимал, смеюсь или плачу. Быть может, и то и другое одновременно. Потом я выронил брошюрки в снег и вскоре уже не мог сказать наверняка, привиделась ли мне эта встреча или нет.

Надеялся, что ближе к центру Вестби обнаружится какой-нибудь мотель. Вместо мотеля нашёл прачечную с вывеской: «Открыто 24 часа. Самообслуживание». Внутри горел свет, стеклянная дверь была в самом деле открыта.

Вошёл. Справа – закуток со стеклянной стеной, выводящей на заснеженную улицу. В закутке стояли два автомата с крекерами, конфетами и газировкой, три автомата со стиральными порошками. В углу – телефон, под ним, на столике, – телефонный справочник.

Обстучав с кроссовок снег, прошёл вглубь прачечной. За мной протянулись грязные разводы с узорами подошв. Пахло пластмассой.