Бессердечный принц. Раскол (СИ)

Князь скользнул кончиками пальцев по кромке выреза, затем приподнял за подбородок, погладил нижнюю губу. След от помады остался на коже. Я метнул испепеляющий взгляд на Катю, но та опустила веки и скрыла от меня выражение глаз. И молчала, хотя до появления Андрея была на редкость говорливой.

— Приказ его императорского высочества, — я развернулся.

— А я приказываю другое.

— Прошу прощения, ваша светлость, но я подчиняюсь только цесаревичу Алексею и его императорскому величеству, — мой щелчок по носу князю явно не понравился. Пальцы сжались на предплечье Катержины, отчего та зашипела тихонько.

Очередное желание сломать Андрею руку в пяти местах пришлось подавить усилием воли. Я моргнул, сбрасывая пелену гнева, и прикусил щеку изнутри, чтобы избавиться от навязчивой идеи расправы.

Что за реакция? Какое мне вообще дело до подстилки очередного Романова? Ради шлюхи карьерой не рискуют, а князь при любом раскладе с легкостью устроил бы мне неприятности.

Каждая клетка в теле заболела, организм сошел с ума и восстал против, стоило мне обозвать Катю ветреной девицей в мыслях. Одна часть бунтовала, рвалась вперед, уговаривала разодрать Андрея на куски. Другая негодовала на подобную реакцию, напоминала о принципах, подбрасывала все новые и новые фантазии.

Катя с князем в постели, волосы рассыпались по узкой спине. Свет мягко касался рыжих прядей, путался в них, чтобы потом озарить молочно-белую кожу. И раздражающе длинные мужские пальцы, которые пачкали пылью хрупкие изгибы. Разносили грязь по груди и плечам, но при этом она не прилипала к гладкой коже. Падала на пол, клубилась по углам, пряталась в щелях между стыками.

Я тряхнул головой, прогоняя видение, и вновь твердо посмотрел на Андрея. Втянул носом запах тлена и затхлости, который смешивался с дорогим одеколоном. Правда, никакие духи не перебили бы ароматы плесени, исходившие от князя.

— Барышня Земан, — Катя захлопала ресницами и приоткрыла рот, — пройдите, пожалуйста, со мной.

— Антракт скоро закончится, — Андрей небрежно покосился на золотые часы, цепко обхвативший запястье под рукавом пиджака. — У Катержины сегодня важное выступление. Вряд ли мой кузен одобрит испорченный вечер госпоже фон Каприви и другим представителям европейских стран.

Убью. Разобью ему голову об стену. Сломаю челюсть, чтобы питался исключительно через трубочку.

— Послушайте, ваша светлость…

Договорить я не успел, поскольку в помещение ворвался запыхавшийся ефрейтор Шоноев. Заметив, как широко распахнулись его глаза, я невольно застыл. У бедолаги аж лицо перекосило в ужасе, будто увидел смерть кого-то из близких.

— В чем дело, ефрейтор? — спросил я и заметил, как Катя поспешила отойти от Андрея. Но безуспешно.

— Ваше высокоблагородие! Там режиссер этот… Как его… — Жаргал с опаской покосился куда-то себе за спину.

— Ну! — требовательно рыкнул я.

— Что с Богданом Борисовичем? — ахнул мелодичный голосок Кати.

— Ничего, — Жаргал облизнул губы и нервно пригладил ежик темных волос на макушке, — то есть… Совсем. Разорвало его.

Я непонимающе уставился на ефрейтора Шоноева, и тот, опустив голову, неожиданно всхлипнул и закрыл лицо ладонями:

— Ваше высокоблагородие… Там кошмар. Все тело в куски, кровь по стенам, на полу, везде! Мы его по всему зданию искали, потом в мастерскую спустились. Капитан приказал выбить дверь и…

Он рухнул как подкошенный, содрогаясь в рыданиях, и выплевывал из себя желчь. Для молодого парня, недавно окончившего академию, зрелище явно стало потрясением на долгие годы. Я же бросился в коридор, слыша вдалеке испуганные крики людей. Пробегая мимо зеркальной стенки, перепачканной в разводах и отпечатках, я на мгновение замер и ошарашенно уставился на вспучившееся стекло.

Иней покрыл изнутри всю поверхность и подобрался к раме, рисуя фиолетовыми всполохами причудливые узоры. Чья-то ладонь мелькнула неясной тенью, а после появилась надпись. И я резко отшатнулся в сторону.

«Беги».

[1] Мon cheri (француз.) — дорогая, детка

Глава 26. Влад

— Майка си е ебало, — вздохнул Дарий, как только шагнул в мастерскую,

Я поморщился, несколько парней удивленно оглянулись на демонолога и озадаченно наклонили головы. Им невдомек, что подобное выражение на болгарском в нашем случае означал бы полный… Ждец. Впрочем, я и так все понял, стоило только заглянуть в помещение и увидеть творившийся там кошмар.

Кровь была повсюду, здесь Жаргал не преувеличил. Ошметки плоти и белеющие осколки костей намекали, что когда-то размазанная по стенам масса являла собой человека. Если не голова, увенчавшая макет греческой колонны из папье-маше, устанавливать личность погибшего пришлось бы в лаборатории. С некромантами, учеными и многими часами бессонницы всего следственного отдела.