Бессердечные

– Да, пожалуй. Хотя как знать.

Айрис сунула руку под подушку сиденья и вытащила маленький разовый фотоаппарат, завернутый в зеленую бумагу.

– Это я тоже тайком сюда пронесла. Хочешь вместе сфоткаться?

Ханна колебалась. Ей вовсе не хотелось, чтобы появились вещественные доказательства ее пребывания в психбольнице.

– Ты же все равно не сможешь проявить пленку, – осторожно произнесла она.

– Я хочу отослать фотик отцу. – Айрис опустила глаза. – Хотя он мои письма даже не вскрывает. – У нее задрожал подбородок. – Мы с ним были очень близки, но потом он стал завотделением в какой-то дурацкой больнице, а это напряженная работа. На меня у него времени не осталось. Ну а теперь, когда я здесь… – Она пожала плечами. – Я и вовсе для него не существую.

– Мой отец такой же, – охнула Ханна, поражаясь тому, сколь много у них общего. – Раньше мы с ним обо всем говорили, но потом он ушел из дома, у него появилась новая подружка – Изабель. И вот теперь они живут в моем доме – с Кейт, идеальной доченькой Изабель. – Ханна поджала пальцы ног. – «Кейт не может поступить дурно». Мой отец просто помешан на ней.

– Даже не верится, что твой папа мог променять тебя на кого-то, – ужаснулась Айрис.

– Спасибо, – с благодарностью произнесла Ханна, глядя из маленького чердачного окна на пустые теннисные корты за зданием лечебницы.

Долгое время она думала, что отец стал меньше любить ее, потому что она некрасива и вообще далека от совершенства. Но ведь Айрис-то – просто куколка… а ее отец все равно относится к ней как к дерьму. Может, проблема вовсе не в дочерях, а в отцах?

Охваченная яростью, она выхватила фотоаппарат у Айрис и на вытянутой руке навела объектив на них обеих.

– К черту наших паршивых папочек! Пошлем их куда подальше!

– Точно, – сказала Айрис, и на счет три обе прижались друг к другу щеками и выкинули вверх средние пальцы. Ханна щелкнула фотоаппаратом.

– Блеск! – довольно воскликнула Айрис, извлекая пленку и убирая фотоаппарат в сумочку.

Ханна сползла с подлокотника в кресло, в котором сидела Айрис. Обе худенькие, они спокойно уместились в нем вдвоем. В комнатке пахло корицей и высушенной на солнце древесиной.

– Кстати, как ты нашла это место?

– Кортни дала мне код, – объяснила Айрис, скидывая с ног синие балетки со стразами Maloles.

Ханна грызла ноготь. В Айрис ее раздражало только то, что она постоянно говорила о своей бывшей соседке по палате, Кортни, которая, по-видимому, слыла гранд-дамой Санатория. Накануне Айрис рассказала двенадцать разных историй про эту Кортни, хотя Ханна, конечно, не считала.

– И когда ее выписали? – спросила Ханна как можно более беспечным тоном.

Один уголок рта у Айрис опустился.

– В ноябре, кажется. Точно не помню. – Она взяла из металлического стаканчика синий маркер.

– А что с ней было? Она выздоровела?

Айрис сняла колпачок с маркера и принялась рисовать на стене.

– Кто знает? Я с ней не общалась с тех пор, как она уехала.

Ханна возликовала в душе.

– Почему?

Айрис пожала плечами, рассеянно водя маркером по стене.

– Она наврала про свой диагноз. Сказала, что страдает депрессией в мягкой форме, а оказалось, что у нее куда более серьезные проблемы. Это я уже после узнала. Она такая же сумасшедшая, как все остальные здесь.

Под порывами ветра задребезжали стекла. Ханна притворно закашлялась, чтобы скрыть смущение. Она тоже была не до конца откровенна с соседкой – ни словом не обмолвилась ей про Эли, «Э» или Мону.

Айрис убрала от стены руку с маркером, показывая, что она нарисовала – источник желаний в виде старомодного колодца с конусообразной крышей и воротом. Ошеломленная, Ханна захлопала глазами. На руках выступила гусиная кожа. До жути знакомое изображение… явно не совпадение.

– Почему ты это нарисовала? – прошептала она.

Айрис растерянно молчала, будто ее поймали на месте преступления. Судорожным движением она надела на маркер колпачок. Сердце у Ханны колотилось все быстрее и быстрее. Наконец Айрис ткнула пальцем в сумочку Ханны.

– Сегодня твоя сумка стояла открытой на столе. Я не собиралась в ней рыться, но та тряпочка лежала сверху. А что это такое?

Ханна, посмотрев на свою сумочку, протяжно выдохнула. Ну конечно. Она всюду носит с собой лоскут флага «Капсула времени», принадлежавший Эли, словно это алмаз Хоупа[26]. Никогда не выпускает его из виду…

Кончиками пальцев она коснулась ткани. Все верно, рисунок колодца на самом верху, сразу бросается в глаза. Рядом – странный символ, который Ханна не могла расшифровать. Нечто вроде перечеркнутой буквы в кругу – наподобие знака «Парковка запрещена». Только вместо «Р» – смазанная «А»… или «Д». Может быть, первая буква имени Джейсона. «Нет – Джейсону». Ханна содрогнулась. Каждый раз, глядя на то, что осталось от флага Эли, она ощущала ее присутствие, будто бы та находилась где-то поблизости, наблюдала за ней. На мгновение ей показалось, что она уловила слабый аромат любимого ванильного мыла Эли.