Бесконечный плей-лист Ника и Норы

Мы с Кэролайн познакомились, еще когда были герл-скаутами, и она никогда не доставляла больших проблем. Но в старших классах оказалось, что даже квакеры не готовы терпеть Кэролайн, и я перевелась следом за ней – из школы друзей объединения «Кантри Дей» в школу «Святейшего сердца», чтобы проучиться там последние два года. Когда мы появились в школе Трис, она решила, что мы – родственные души, посланные ей небесами, и стала ходить за нами, как собачка, мечтая с нашей помощью пролезть на музыкальную сцену Манхэттена. До нее не доходило, что третий человек нам с Кэролайн не нужен. Трис думала, что она одна из нас, потому что ей нравится та же музыка и никто в школе не хочет дружить ни с ней, ни с такими ненормальными, как я и Кэролайн. Мы позволяли ей быть рядом, так что нас становилось уже не двое, а двое с половиной; у нее было чутье на хорошие группы, хотя всегда оставались немалые шансы, что она найдет способ опозориться каждый раз, когда мы брали ее в клуб – например, будет танцевать как безумная, фальшиво подпевать. Но отправьтесь с Трис в Starbucks, и она будет вести себя прилично, по меньшей мере терпимо – она не станет смеяться слишком громко, пытаясь продемонстрировать эмоции. Она – мой спаситель с посохом, который говорит «нет».

Я хочу – но не могу – ненавидеть ее.

Она смотрит на меня, приоткрыв один глаз.

– Ты, блин, на свидании с ним или что? Он тебе нравится?

– Да, – отвечаю я, потому что не хочу врать. – На самом деле нет, – поправляюсь я, потому что не хочу врать, и, наконец, говорю:

– Точно нет.

Потому что не хочу врать.

Ник… он был человеком, которого я обнаружила совершенно внезапно, а потом оказалось, что я хочу его. И как только я распробовала это чувство, то ощутила, как изголодалась по нему, – но понимаю, что должна признать поражение, потому что вся эта ночь, очевидно, случайность. У меня буквально болит сердце, я не выделываюсь; это боль от неожиданного, короткого скачка во времени, когда я внезапно ощутила желание, стремление и веру – а потом их лишилась. Кого я обманываю? Лучшее в Нике – те черты, о которых, по его мнению, я не имею ни малейшего понятия: тексты песен, плей-листы, верность, – все это было ради Трис.

– Ты рассказала ему обо мне? – спрашивает она. Потому что в школе, в столовой, аккуратные девочки-католички выстраивались в очередь, как костяшки домино. А рядом с ними стояли мы с Кэролайн и Трис, с пирсингом, готичным макияжем, в форме из «C & T» на два размера меньше, чем нужно (у них, не у меня). Трис хвасталась историями о парнях, с которыми встречается, о клубах, в которые ее пускают, о разрешении проходить за сцену – потому что хотела впечатлить Кэролайн. Когда мы в классе оставались наедине, Трис показывала мне миксы, которые Ник делал для нее, песни, которые он ей посвящал, вступительное эссе, которое он помог ей написать для подачи в Институт моды и технологий в Манхэттене.

– Нет, я ему не сказала.

И я рада, что этого не сделала. Я не хотела, чтобы получилось, будто я пытаюсь узнать его, а в итоге оказывается, что единственное, что он знает обо мне, – это то, что я знаю о Трис.

– Зачем ты вообще так поступила? – Я не уверена, какое именно «зачем» меня интересует – зачем она изменяла ему или зачем она дала ему уйти.

– Я проголодалась, – замечает Трис, и я вынуждена согласиться.

– Я тоже.

Она встает, и я принимаю протянутую руку. Она помогает мне подняться, и мне больше не кажется, что наш разговор похож на обмен пленными.

Мы направляемся к круглосуточному магазину корейских продуктов и, словно повинуясь какому-то первобытному инстинкту, обе сразу же идем в отдел печенья. Она открывает пакет «Chips Ahoy», а я открываю пакет «Oreo», и жуем их, стоя в проходе, а владелец магазина за стойкой такой:

– Вы должны заплатить!

А мы с Трис такие:

– МЫ ЗНАЕМ!

Она прислоняет голову к витрине с «Fig Newtons», печеньем с финиковой начинкой, и произносит:

– Как-то так все и вышло. Я встретилась с Ником. Я хотела его – и получила. Но он не хотел отпускать меня. И он был таким, блин, отличным парнем. Так что я не могла отпустить его, хотя на горизонте были и другие.

Засунув в рот большой палец, она выковыривает кусочек шоколадного печенья, застрявший между зубами.