Берегись сурка!

— За этот вечер вы уже трижды поломали мне мировоззрение, — пожаловался профессор, на что Питер сообщил: "Вам полезно" и посоветовал укладываться спать, если на сегодня все приготовления к жутким темномагическим ритуалам откладываются.

— Я всё же ещё почитаю, — забирая книгу, недовольно пробурчал Снейп, удаляясь к себе.

Утром, так ничего не придумав, но разобравшись в механизме создания крестражей, зельевар нашел в гостиной жизнерадостного Питера, который достал где-то мерзко воняющий аммиаком очиститель и теперь начищал поля Шляпы. Древний артефакт, безвольной тряпкой раскинувшись на столе, постанывал то ли от удовольствия, то ли от переносимых мук.

— Питер! Вы что делаете! Распределяющую Шляпу нельзя чистить!

— Кто вам сказал, юноша? То, что этого не делали, ещё не значит, что "нельзя". Как хорошо, потри получше ещё здесь, в складках…

Сурок охотно кивнул и добавил, что "не желает идти в бой в грязном". Северус недовольно скривился и посоветовал:

— Только меч не вздумайте точить, он ядовитый.

После завтрака в дверь зельевара постучался Поттер.

— Не слишком ли вы зачастили? — Саркастично поинтересовался профессор. — Я бы прекрасно обошёлся без того, чтобы наблюдать ваше лицо в этот чудесный воскресный день.

— Я хотел рассказать о нашем деле Рону и Гермионе, но решил сначала спросить у вас.

— Какое похвальное благоразумие. Странно. Тем не менее, входите. Я прочитал "Волхование", но возникли сомнения — сможете ли вы проявить искреннее раскаяние, чтобы после спасти и восстановить свою душу? Пушистика весьма беспокоит её целостность. Поэтому обдумываем другие версии, например, брать лорда живым.

У Гарри во второй раз отвисла челюсть.

— Вы чего? — Растерянно спросил он. — Это же Волдеморт. У него сила, могущество, он летает без метлы и сражается наравне с директором. Нам не победить, никак. С таким раскладом поймать Фенрира и забить его голыми руками и то звучит безопаснее…

Питер задумчиво зафырчал, расправляя поля свеженачищенной шляпы, высказывая очередное "рациональное предложение", а зельевар поморщился:

— Мы не можем показать Томушке фильм с проклятой девочкой-убийцей, выползающей из колодца через семь дней, потому что у него нет электричества! В поместье Малфоев, представь, нет телевизора!

— Профессор, а вы что, на самом деле его понимаете? — Зачарованно глядя на сурка, поинтересовался Гарри.

— Нет, Поттер, я окончательно долбанулся, поэтому прислушиваюсь к голосам в голове, бормочу бред, а сурок у меня — для прикрытия собственного безумия! Конечно, я его понимаю, хотелось бы не понимать…

— В принципе, выманить лорда из его укрытия не проблема, — усаживаясь за стол и принимаясь рассматривать миниатюрный меч, проговорил парень. — У вас есть я, мы можем сказать, что вы меня поймали… Побуду заложником, на такое Волдеморт клюнет.

Сурок, став на задние лапы, очередным трубным воплем привлёк к себе внимание, всем видом показывая, что у него есть идея получше.

— Что ещё? — Утомлённо закатывая глаза, поинтересовался зельевар. — Мне надо написать письмо, которое сработает? Вы знаете, как я обычно отношусь к вашим идеям? Хорошо, допустим, диктуйте.

Вооружившись пером и пергаментом, повинуясь попискиваниям, зельевар принялся писать письмо, и уже с первых строк понял, что Томушка на такое точно явится. Чтобы лично пытать и калечить его отправителей.

"Привет, Том!

Мне надоело, что ты постоянно от меня бегаешь, трусливое чудило! Поэтому я схватил и держу в плену твоего прихвостня! Если хочешь получить его сравнительно целым, приноси в пять утра под дуб Робина Гуда в Шервудском лесу семь миллионов галлеонов, всю сумму мелкими немечеными сиклями, бывшими в употреблении. И неотслеживаемый портал в Пуэрто-Рико. Если не выполнишь моё условие, я буду отлавливать твоих людей по одному и присылать тебе в банке из-под тушёнки.

С любовью, Гарри Поттер.

P.S. Приходи один, жалкий трусишка".

— А почему именно семь миллионов? — Заглядывая в письмо через плечо Снейп, поинтересовался Гарри.

— Этот сурок — отморозок, ему пофиг, мог и десять, и пятнадцать потребовать, но раз Томушка так зациклен на этой цифре, написали семь, — недовольно хмурясь, ответил зельевар. Один взгляд на пергамент вызывал у него изжогу. Питер, придирчиво рассматривая депешу, снова засвистел. — Нет, я не согласен, чтобы мне отрезали палец и прикладывали в конверт. Плевать на достоверность.