Берегини

И Хельге помстилось, что возле нее не ведунья сидит, а родная мать, давным давно ушедшая в Нифльхель. Материнские глаза глядели ласково, с легким укором – что же ты с собой делаешь, доченька? – и девчонка, заливаясь горькими слезами, бросилась в раскрытые для нее объятия, туда, где тепло и спокойно, где любая боль утихает, а обиды и беды уже не кажутся такими страшными… Йорунн укачивала ее как ребенка, гладила по волосам, шептала успокаивающие слова. А после напоила мятным отваром и принесла прохладной водицы умыть заплаканное лицо.

– И правда получше стало, – призналась Хельга, когда молодая ведунья поставила перед ней миску с горячей кашей, щедро сдобренной маслом. – Жаль, нет у тебя зелья, которое от печали лечит. Или заговора особого, чтобы все забыть.

– Зелья такого нет, – подумав, сказала Йорунн. – И заговоров особых не припомню. Но зато знаю верное средство от тоски. Простое, но надежное. Еще матушка моя говорила: если тебе плохо – найди того, кому хуже, и помоги ему. И чем больше чужих хворей и недугов исцелишь, тем быстрее уйдет твоя собственная боль. Так и есть, я проверяла.

– Это не для меня, – Хельга бестолково вертела в руках деревянную ложку. – Я недуги и хвори лечить не умею. Ни чужие, ни свои.

– А хочешь, я тебя научу? – предложила Йорунн, внимательно глядя на нее. Девчонка удивленно захлопала ресницами:

– Меня?

– Тебя. Расскажу ведовские секреты: как раны да болезни травами лечить, как целебные снадобья составлять, какую траву когда собирать и для чего. С Великой Матерью научу разговаривать и слушать то, что она говорит. Хоть зима впереди и долгая, слезы лить да печалиться некогда будет. Это я тебе обещаю.

– Я стану ведуньей? – недоверчиво спросила Хельга. И вдруг сжалась вся, глянула с прежним отчаянием: – А если отец меня замуж отдаст?

– О том не переживай, – успокоила ее Йорунн. – Поговорю я с отцом твоим.

С того самого дня каждое утро Хельга стала просыпаться затемно, чтобы вместе с Йорунн идти к морю встречать рассвет. По форме облаков, по цвету неба ведунья учила ее предсказывать, какой будет день, по шуму волн определять, не надвигается ли шторм. После полудня, если позволяла погода, они вместе шли в лес, и Йорунн рассказывала девушке о том, как зимует Великая Мать, показывала места, где под снегом ждали весну многолетные травы. Учила, как нужно в лесу ходить – чутко слушать, зорко смотреть, ласково разговаривать со всем, что ее окружает. А вечером, уже дома, доставала свой ларец с травами да настойками и терпеливо объясняла, какое средство от чего помогает, как их следует смешивать и с чем. И видела: приживается ведовская наука в душе у Хельги, понемногу раскрывается в ней священный дар, и сама девчонка день за днем становится все спокойнее, рассудительнее, а если и начинает болтать без умолку, то только по делу.

О молодом ведуне они ни разу не заговорили. Да и сам Сакси старался как можно реже попадаться им на глаза.

После праздника Самайна пришла настоящая зима с метелями и морозами. Снега выпало столько, что даже по двору многие ходили на лыжах. Ивар Словенин сделал для Хельги и Йорунн по паре удобных широких лыж, чтобы девушки могли спокойно ходить по лесу, не опасаясь провалиться по пояс в сугроб. Иногда вместе с ними отправлялась и Фрейдис. Лыжи для нее сделал Асбьерн, и они были короче и шире, чем у других, но зато лучше держались на снегу. Ярл рассказывал, что у них на родине храбрецы скатывались на таких с самых высоких холмов, держа в руках чаши с водой. И горе тому, кто прольет хоть каплю!

После первых же сильных морозов Снежка перебралась из леса поближе к дому ведуньи и под навесом возле самой стены вырыла себе нору, куда часто приходила на ночлег. Йорунн принесла ей туда соломы и разного тряпья, чтобы серолапой подруге было теплее. И подкармливала волчицу, и гоняла от нее вездесущих собак, и выслушивала недовольное ворчание матушки Смэйни, которая Снежку побаивалась – все же житель лесной, душа звериная, кто знает, чего от нее ожидать. Да еще конунгова пса теперь не отвадишь: каждое утро чуть свет скребется в дверь, окаянный, или лает за стеной – никакого покоя нет!

Зимой что женщины, что мужчины больше сидели по домам. Это было время для ремесел и рукоделия – женщины пряли, ткали и шили одежду, мужчины выделывали шкуры, вырезали из дерева и кости разные вещицы для домашних нужд, некоторые умельцы украшали резьбой стены да столбы длинного дома. Если погода была хорошей – отправлялись на охоту или рыбалку, забавлялись, устраивая кнаттлейк  на утоптанном снегу, бегали на лыжах или метали друг в друга снежки, а вечерами сидели у очага, играли на расчерченной доске, передвигая белые и черные фишки или вырезанные из кости фигурки. Такие игры здесь любили: они не только позволяли скоротать время, но и развивали ум – первое, что нужно хорошему воину.