Берегини

Йорунн успела сбросить на землю плащ, и как была – в нарядном платье, в сапожках прыгнула в воду за Хельгой. Холод острыми иглами впился в тело, скрутил судорогой руки. Голова Хельги показалась на поверхности, девчонка хрипела, бестолково махала руками, и Йорунн потребовались все ее силы, чтобы помочь непутевой подняться на ноги. Она не сопротивлялась, когда ведунья ухватила ее за волосы и потащила на берег. Только кашляла и стучала зубами.

Ветер тут же прижал холодную мокрую ткань к телу. Схватит простуда, скрутит жаром, ломотой в костях и – поминай как звали… Йорунн торопливо набросила плащ на плечи, закутала дрожащую Хельгу в меховую накидку и силой поволокла девчонку вверх по тропе. Сперва упрямица пыталась освободиться, спотыкалась, даже несколько раз падала, но Йорунн крепко держала ее за руку. Она все убыстряла шаг, потом побежала, и Хельга была вынуждена бежать за ней следом.

Вдвоем они влетели в домик, где жили Смэйни и Йорунн. Старая нянька, увидев их, обмерла и с перепугу даже не нашла, что спросить.

– Матушка, – Йорунн с трудом разлепила онемевшие губы, – разожги огонь посильнее, вскипяти воды… да сухие рубахи неси… и носки шерстяные!

И принялась срывать мокрую одежду с себя и с Хельги. Пока Смэйни развешивала их платья возле очага, молодая ведунья живо растерла девчонку полотенцем, завернула в платок ее оттаявшие в тепле волосы. После укрыла Хельгу меховым одеялом, а как вода закипела, велела парить ноги да заставила выпить целую кружку горького целебного отвара. И про себя не забыла – болеть совсем не хотелось.

А потом села рядом с девчонкой на лавку и спросила тихо и строго:

 – Ты что сотворить с собою удумала? Хочешь, чтобы Великая Мать тебя, неразумную, навсегда в своем Небесном чертоге заперла и назад никогда не выпустила?

Хельга молча глядела куда-то в сторону.

– Разве он тебя обнадеживал? Обещания давал?

– Не давал… – прошептала она.

Йорунн вздохнула, придвинулась ближе, ласково обняла ее за плечи:

– У нас говорят так: насильно мил не будешь. Отпусти его. Если в самом деле любишь, то боль твоя светом обернется, только время дай. Снова начнешь смеяться и радоваться жизни.

Хельга вывернулась из-под ее руки, с отчаянием глянула на ведунью, всхлипнула:

– Много ты в любви понимаешь! Посмотреть бы на тебя, если бы твой единственный от тебя отказался, если бы нелюбимый замуж позвал! Пошла бы?.. Вот и я не хочу. Когда любишь, такая радость несказанная… будто моря расступаются, а ты вниз на самое дно падаешь и все звезды видишь. У него глаза золотые как солнце… я смотрела в них, когда он целовал меня… Лучше умру, чем другому достанусь. Не могу, не хочу жить! И не буду…

– Тебе-то откуда знать, в чем я понимаю, а в чем нет, – горько усмехнулась Йорунн, вспоминая, сколько слез было ею пролито на берегу лесного озера. – Сама этим летом жила, что по огню босиком каждый миг ступала. Думала, потеряла счастье свое. И были мгновения, когда жить не хотелось. Да только боги людей не ради потехи испытывают. Я справилась, и ты эту боль пережить сумеешь, – она погладила Хельгу по голове. – Ты вот что, ложись пока, отдохни. Утро вечера мудренее. Завтра поговорим, подумаем, как нам с тобой дальше быть.

Хельга легла, отвернувшись лицом к стене, натянула на голову пушистое одеяло. Еще долго вздрагивала, хлюпала носом, а потом, наконец, уснула.

Йорунн до глубокой ночи сидела на краю лавки, глядя на уснувшую Хельгу, и все размышляла, что теперь с ней делать, чем ее отвлечь. Нужно приглядывать за глупой девчонкой… но рассказывать обо всем Унн и тем более Ивару молодой ведунье не хотелось. Те долго думать не станут: выпорют нещадно да через седмицу-другую выдадут замуж, чтобы всякая блажь из дурной головы повыветрилась. Замуж за нелюбимого… Врагу не пожелаешь такой судьбы!

И вдруг промелькнула шальная мысль: а что если не зря все так сложилось? Не на эту ли девочку указала ей Великая Мать? Не нарочно ли оттолкнул ее всеведущий Сакси? Хотя Йорунн ни разу не думала о Хельге, как о своей ученице, не знала, согласится ли девчонка перенимать ведовские знания да и получится ли у нее.

Девушка задула светец, забралась под теплое одеяло, тихонько вздохнула. Нелегкий выдался вечер. Хоть бы ясное солнышко поскорее встало, прогнало тьму, да все беды и горести вместе с ней…

Глава 28

Когда Хельга проснулась, Йорунн уже сидела рядом и неторопливо сматывала шерстяные нитки в клубок.

– Легче стало? – тихо спросила она.

Девчонка еле слышно вздохнула. Где уж легче… Боль чуть притупилась, но не ушла. Еще не скоро уйдет. А может, и никогда.

– Все проходит, рано или поздно. Плохое забывается, словно дурной сон, – проговорила Йорунн. – Ночь сменяется днем, зима – теплым летом, хмурое небо снова становится чистым, солнечным. Заживают даже самые глубокие телесные раны, а те, что на сердце, превращаются в воспоминания. Ты только боль в себе не держи, чтоб не точила она тебя изнутри, словно ржа железо. Плакать захочешь – плачь, поговорить захочешь – я тебя выслушаю.