Берегини

Начались заморозки. Утром земля и трава белели от инея, а то и оказывались слегка присыпанными снежной крупой, которая стаивала к полудню. Женщины достали из сундуков шерстяные платки и платья, мужчины перелезли в теплые рубахи и стали надевать подбитые мехом плащи. Огонь в очагах теперь поддерживали и днем, и ночью, несмотря на то, что под одеялами из шкур никто не мерз. К Рикхейму подступала холодная и долгая северная зима, и мало кто радовался ее приходу, хотя первого снега ждали с нетерпением: здесь, как и у словен, по нему гадали о предстоящей зиме. Если выпадет снег густой, пушистый и белый – будет зима спокойной и сытой; налетит мелкий или мокрый, быстро растает, превратившись в грязь – быть зиме голодной, полной бед и лишних хлопот. А еще первым снегом умывались девушки – чтобы стать еще белее и краше, и женщины – чтобы подольше оставаться молодыми. И загадывали желания под первым снегопадом. Говорили, что они непременно сбывались.

И вот пришел день, когда после полудня поднялся ветер и ясное небо сплошь затянуло низкими тучами. Великая Мать, готовясь ко сну, принялась взбивать свою мягкую перину, и полетел на землю белоснежный пух, стал оборачиваться снегом, легким, невесомым. Ветер утих, и снежинки, покружившись в воздухе, ложились на крыши домов, покрывали ровным слоем землю. Все жители Рикхейма от мала до велика высыпали на улицу. Самые нетерпеливые из девчонок подставляли обе ладони под падающий снег, чтобы скорее умыть румяные лица, а многомудрые жены просто поднимали головы навстречу летящим снежинкам. Дети носились по двору наперегонки с собаками, и звонкий песий лай перемешивался с радостными детскими криками. Они-то и отвлекли от работы тех, кто выглаживал доски в корабельном сарае. Эйвинд конунг отложил топор, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Внутрь озорной стайкой тут же ворвались легкие белые хлопья.

– Никак снег пошел? – проговорил Лейдольв. – Рано он нынче.

– Ранняя зима к ранней весне, – отозвался вождь. И вышел во двор.

Лейдольв последовал за ним, постоял немного, глядя в небо и ловя ртом снежинки. А потом огляделся и сквозь снежную пелену увидел идущую ему навстречу Ольву. Молодая женщина шла не спеша, кутаясь в теплый плащ, и сегодня как-то по-особому улыбалась, радостно и немного задумчиво. Такой красивой Лейдольв ее еще никогда не видел.

– Чему это ты так радуешься? – спросил он жену. – Уж не снегу ли?

– И снегу тоже, – отозвалась Ольва. – Добрый знак для той вести, которую я тебе несу.

Лейдольв недоуменно посмотрел на жену, и она рассмеялась:

– Ребенок будет у нас. Как раз к середине лета.

– Сын! – широко улыбнулся счастливый Лейдольв. Ольва притворилась обиженной, отступила на шаг:

– Вам бы всё сыновей… Чем дочь хуже?

– Не хуже. Но первым родится сын, – уверенно сказал он, обнимая жену. – И я назову его Оттар.

Асбьерн высмотрел среди женщин свою Фрейдис, подошел к жене, отвел ее в сторонку. Взял ее остывшие на морозе руки в свою ладонь, согрел их дыханием, а потом сказал:

– Вот и зима пришла. В новолуние у нас на родине будут отмечать начало нового года, Самайн. Это большой праздник, такой же, как здешний Йоль. Эйвинд конунг в этот день всегда собирает пир, чтобы соблюсти обычай наших предков.

– А у нас накануне вашего Самайна празднуют день Макоши, – улыбнулась Фрейдис. – Она издревле помогает девушкам выйти замуж, а женщинам посылает здоровых детей. Мы всегда в этот день с подружками ходили на капище, приносили туда клубки и пряжу.

Она опустила глаза, заметив, как смотрит на нее Асбьерн. Ярл наклонился к уху жены и шепнул:

– Говорят, если двое одного и того же хотят, оно скорее сбывается. Жду не дождусь, когда уже радость придет в наш дом.

И увидел, как Фрейдис еле уловимо изменилась в лице. Словно он что-то не то сказал. Или не так.

– Что с тобой, чаечка? – Асбьерн коснулся ее щеки ладонью. – Что случилось? Не мучай, скажи. Если я ненароком обидел…

– Ничем ты меня не обидел, – вздохнула Фрейдис. – О другом печалюсь.

Позже вечером она рассказала ему о том, как матушка ее долгие годы не могла познать материнского счастья, а, познав, вскорости умерла.

– Страшно мне. Сколько мы уже вместе, а я… – Фрейдис не договорила и отвернулась. – Батюшка мой сперва милости богов ждал, а потом одну за другой меньшиц в дом приводить начал.

Асбьерн задумался. Затем сказал:

– Ты вот что, поговори-ка с Йорунн. Она у повитухи здешней теперь частая гостья. Я же к празднику Макоши велю поставить ее деревянного идола в капище, чтобы вы, словенки, могли приносить дары своей богине. А грустить и печалиться брось. Все у нас с тобой сладится.

Йорунн видела, как Эйвинд, закончив пораньше работу, вывел из сарая гнедую кобылу и поехал на ней к берегу. Потому, едва стемнело, схватила меховую накидку и бегом побежала на побережье. Долго искать конунга не пришлось – он вскоре выехал ей навстречу:

– Не меня ли ищешь, красавица?

– Тебя, – улыбнулась девушка. Вождь протянул ей руку , помог сесть на лошадь позади себя и поехал не спеша, шагом, по кромке моря.

– Желание-то загадала? – спросил он ее немного погодя.