Берегини

– Погнать не погонят, – отозвалась Долгождана, – но и плыть с тобой не поплывут. Мстиславу и в городе забот хватает, а Ратибор с детства таков – куда старший брат, туда и он. Радима не отпустят: он самый разумный у нас, князь без его слова ничего не решает. Да еще здесь привыкли воевать пешими или конными. Нет у нас боевых кораблей, разве что лодьи небольшие, торговые.

Ярл еще больше нахмурился, но промолчал. Все же верилось, что не оставят его благосклонные боги. Кто знает, может все еще переменится утром – оно, как здесь говорили, гораздо мудрее, чем вечер.

Едва рассвело, князь послал за Асбьерном. Ярл пришел в его покои вместе с женой, мысленно готовясь к самому худшему. Мстиславичи, похоже, остаток ночи провели без сна, решая, как поступить с ними, и он только об одном молил богов: чтобы справедливый княжеский гнев не коснулся Фрейдис.

– Коли все было так, как ты давеча рассказывал, мы не вправе держать на тебя зла, – проговорил Мстислав. – Пришел ты в Радонец как честный гость, ел с нами хлеб за одним столом, спал под одной крышей. Сестра тобой не обижена, и вижу я, что ты крепко любишь ее, бережешь. И то, что не побоялся нам правду открыть, когда мог бы и промолчать, говорит о том, что ты благороден и храбр. Думается мне, многие гордились бы таким родичем. Что скажешь, Асбьерн сын Эйдера?

– Скажу, что и мне выпала великая честь породниться с сыновьями славного отца, – ответил ему Асбьерн. А потом по древнему обычаю развязал ремешки на ножнах, вытащил меч и, призвав в свидетели хьяльтландских богов, пообещал ни словом, ни делом не нарушать священные узы родства и, если потребуется, по первому же зову прийти на подмогу.

Мстислав выслушал его и кивнул. Но тут подал голос молчавший до поры Радим:

– Только пусть ваш конунг заплатит виру за каждого увезенного прошлой весной человека, как того требует Правда. И не как за раба, а как за вольного – чистым серебром.

– За конунга, – произнес ярл и выложил на стол туго набитый кошель.

А ближе к вечеру на княжеском пиру Асбьерн при всех вручил князю богатый выкуп за единокровную сестру и подарил новой родне приготовленные заранее подарки. Мстиславу достался большой серебрянный кубок для вина, украшенный замысловатой резьбой и цветной эмалью, а княгине Любаве – нить крупного жемчуга редкой красоты. Среднему брату Радиму поднесли тугой охотничий лук, сделанный Лейдольвом из ясеня, и расписной колчан для стрел, а его жене – нарядные золотые серьги. Младшему, Ратибору, подарили двух крупных толстолапых щенков северной лайки, а его молодую жену порадовали затейливым серебряным браслетом-змейкой. Мстиславичи подарками остались довольны. Особенно рад был Ратибор – щенки оказались его сбывшейся давней мечтою. Он прямо за столом тискал их и целовал обоих в морды, к неудовольствию жены, которая собак терпеть не могла.

А счастливая Долгождана сидела рядом с Надёжей, Радимовой женой, и им было не наговориться, как в прежние времена. Когда-то давно приставил батюшка-князь к малолетней дочери безродную, но толковую девчонку, которая была лет на пять ее старше – чтобы присматривала за княжной да приучала ее к домашней работе, показывала, что да как делается. С тех самых пор сдружились они с Надёжей, а прошло время – красивая и добрая девушка приглянулась среднему княжичу, сыграли свадьбу. Теперь у Радима с Надёжей уже подрастали две маленьких дочери, ждали третьего, по всем приметам сына. Потому долго на пиру Надёжа рассиживаться не стала – чуть пригубила сладкого меда, когда поднимали чаши за здоровье князя Мстислава и чужеземного боярина по имени Асбьерн, отломила кусочек румяного яблочного пирога, да и удалилась к себе в светлицу. Позвала с собой Долгождану – показать маленьких дочерей, расспросить о том, о чем при всех за столом обычно не спрашивают.

– Скучала я без тебя, – призналась Надёжа. – Мы тут не знали, что и думать, где искать. Людей посылали вдоль берега за Ковашу до самой Ижоры – вдруг да видели где разбойников. Ближе к осени всякую надежду потеряли. А тебе, я гляжу, повезло несказанно. Давно ли ты замужем?

– Летом будет год, – неохотно проговорила Долгождана и увидела как изменилось лицо подруги, стало слегка озабоченным. Но мудрая Надёжа ничего больше выпытывать не стала. Молча посадила на колени золовке кудрявую и розовощекую младшую дочку.

– Ты лучше посоветуй, – попросила Долгождана, чтобы отвлечься, – что мне сказать родне других увезенных девчонок? Ведь не все из них получили свободу, многих датчане купили и забрали с собой в Готланд. С тех пор мы ничего не слыхали ни про Яринку с Красой, ни про Загляду... Завтра поутру нужно ехать в селище, а я и не знаю, то ли всю правду людям открыть, то ли утешить какой небылицей.

– Выдумывать не смей. Чай, не баснь для малых детей сказывать будешь, – ответила ей Надёжа. – Но и правду поднести можно по-разному. Главное, чтобы у отцов-матерей осталась надежда на то, что однажды и их кровинушку привезет на большом корабле славный чужеземный воевода. Так легче жить, даже если этого никогда не случится.