Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая

Скинув с плеча сумку, он достал резец. Камень был мягким, податливым – сбить имя мертвеца из ритуальных формул оказалось несложно. А в последних строках он нацарапал поверх имя того, кто этих слов действительно заслуживал. «Могучий защитник… верный сердцем… любимый господином своим…»

Боевой клич людей… Ржание обезумевших лошадей… Нападавших было слишком много – он знал, что проиграет… уже проиграл…

Пламя выплеснулось. Голос гулким эхом метался по тесным переходам.

– Ты предал меня… лишил памяти и погребения… ради чего?!

Хэфер откинул саркофаг от стены – в другой момент ему бы вряд ли хватило на это сил – и обрушил на крышку несколько ударов такой мощи, что та раскололась и вышла из пазов. Но когда тело в ослепительно белых погребальных покровах предстало перед ним, неподвижное… беззащитное… он остановил себя, напомнил себе, кем он был.

– Нет, я – не осквернитель… – выдохнул Хэфер, с трудом унимая ярость. – Но пусть Страж Порога услышит меня и воздаст тебе по справедливости. У тебя больше нет имени. Память о тебе не будет жить.

Собрав инструменты, он устало поднялся, пошёл прочь по коридору, гася по пути светильники, не глядя на других мертвецов рода Эрхенны. Они и так знали о позоре, который навлёк на них потомок.

Когда царевич притворил двери гробницы, Ануират подал ему шлем, ни о чём не спрашивая. Хотя, разумеется, псоглавый всё слышал…

– Вернуться во дворец до рассвета мы не успеем, мой господин, – предупредил воин.

– Значит, переночуем в другом месте.

Глава 32

Отец вернулся внезапно – ни торжественных встреч, ни приёмов. Ренэф узнал об этом буквально сегодня, когда слуга передал ему приказ Императора явиться.

– Где старший военачальник Нэбвен? – спросил он, застёгивая воинский пояс поверх схенти и укрепляя в петле подаренный старшим другом хопеш.

– Уже в малом тронном зале, господин мой царевич.

Ренэф тихо выругался. Сразу не задалось – мало того, что не предупредили, так ещё и с Нэбвеном не получилось поговорить до аудиенции!

Он бросил взгляд на диадему со змеедемоном-защитником, знак своего положения, протянул руку и помедлил.

– Кто ещё?

– Госпожа царица. Господин Великий Управитель. Это частная встреча.

Царевич не удержался от вздоха облегчения – чем меньше свидетелей, тем лучше, – и снова покосился на диадему, тускло поблёскивавшую на столе. «Мы должны помнить о том, кто мы есть, и сохранять достоинство, – часто говорила мать. – Наша семья – пример для всех наших подданных».

Теперь он уже не верил, что ритуальное украшение придётся символично передать чете Владык. Не верил, что отец отречётся от него. После разговора с дядюшкой Хатепером действительно стало легче, хоть царевич и делал вид, что не было никаких моментов откровенности. Но чувствовать поддержку своей семьи было невероятно важно – до этого он даже не понимал до конца, насколько важно.

– Помнить о том, кто мы есть, – тихо повторил он, надевая диадему, и коротко посмотрел в зеркало, убеждаясь, что для аудиенции выглядит сносно.

Вот только избавиться бы ещё от этого потаённого мальчишеского страха, некстати вспыхивавшего, когда дело касалось отца. С детства. Хэфер и Анирет не терялись в присутствии Владыки настолько… А может, и терялись, но, по крайней мере, Ренэф за ними этого никогда не замечал. Оставалось надеяться, что и по нему видно не будет. Ну а к гневу Владыки он готовил себя уже долго.

Слуга торжественно препроводил его в малый тронный зал, открыл перед ним двери. Стражи молча отсалютовали.

Сердце разогналось, как имперская колесница. Биение отдавалось гулом где-то в висках, вместе с давними словами отца и Нэбвена.

«Ренэф, ты не должен развязывать военный конфликт. Это – приказ, понятно? Когда придёт время воевать, я скажу…»

«Я признаю́ Леддну и прилежащие к ней территории частью Таур-Дуат, а также выражаю надежду, что вы оба помните мои изначальные приказы. Мы не сумели избежать превращения миссии в военную операцию. Пришло время завершить её. Такова моя воля».

«Если же ты не подчинишься прямому приказу от старшего военачальника, мне дано право забрать твоё оружие и доставить тебя во дворец силой…»

Боги, как же стыдно-то теперь было… и стыд был куда сильнее страха. Ренэф почувствовал, как кровь прилила к лицу, и даже злость на себя не помогла. Гнев был привычным, хорошо знакомым оружием, а теперь вот некстати подвёл, испарился.