Берег Живых. Выбор богов. Книга первая

Обо всём этом размышлял Таа, руководя приготовлениями в небольшом зале, напоминавшем покои подготовки. Стол бальзамировщиков подходил для разделывания живой плоти так же хорошо, как и для очищения мёртвой. И даже инструменты походили на те, что использовались для мумификации, – к чему изыски, когда существовали хорошо проверенные методы? Полированные остро наточенные ножи, изящные крючки, натрон, масла́, разлагающие внутренности, – из тех, что использовались в недорогих методах бальзамирования, – всё это было хорошо знакомо жрецам Стража Порога. В народе, особенно в дальних провинциях Империи, любили рассказывать страшные сказки о том, как преступников, нарушивших самые священные из законов, бальзамировали заживо. Но бальзамирование было священным действом сохранения знаний о жизни, содержащихся в теле, для вечности. Разумеется, сохранять для вечности преступников, достойных забвения, было бы странно и немудро. Но источник у таких слухов, безусловно, был – изощрённые пытки, в основу которых легло именно тонкое знание бальзамировщиков и целителей о процессах, протекавших в плоти.

Даже тени сочувствия к брату по культу в его будущих страданиях Таа не испытывал – потому что не считал его братом. Тот, кто с готовностью поставил под угрозу всё жречество, не был достоин своих титулов, а потому по праву их лишён. И тем паче не был достоин своих титулов жрец Ануи, решившийся не только исказить Знание Стража Порога, но и совместивший служение Ему с иным, запретным служением… Таа был уверен, что Ануи отвернулся от Перкау. Владыка же Первородного Огня не имел власти в стенах главного храма Стража Порога.

Таа провёл ладонью по столу, разглаживая складки на и без того совершенной поверхности чистого льна, и подумал о том, как много стоит сохранить от плоти Перкау для прилюдной казни. Пожалуй, это стоило уточнить у Великого Управителя отдельно.

Спустя какое-то время, когда всё уже было готово, воины привели Перкау. В ожидании Великого Управителя Таа занял одно из кресел у стены и в молчаливой неприязни изучал пленника. Мятежник казался абсолютно безучастным к своей судьбе, лишь коротко скользнул взглядом по аккуратно разложенным инструментам, предназначение которых прекрасно знал, – даже хвостом не дёрнул.

– Раздеть и на стол, на спину, – коротко велел Таа. – Омыли?

– Со всем тщанием, – подтвердил один из воинов.

Чистота плоти была чрезвычайно важна, если жизнь пленника требовалось сохранить дольше. Это облегчит работу лекарей. Ну а в том, что Великий Управитель приведёт с собой кого-то из прославленных целителей Таэху, Таа даже не сомневался. Могло статься, что и проведёт допрос кто-то из Таэху, служивших хранителю секретов, – из тех, кто больше почитал свою Богиню в её ипостаси Госпожи Очищающей Боли.

Перкау не сопротивлялся, как будто пребывал в глубоком трансе или под воздействием особо сильных ритуальных благовоний. Когда воины раздели его донага, он сам растянулся на столе, позволяя им закрепить свои запястья и лодыжки. Его расфокусированный взгляд рассеянно скользил по стенам и потолку, но здесь не было никаких изображений – лишь несколько светильников озаряли зал ярким светом, позволяя видеть каждую трещинку стен, каждую деталь обстановки.

– Говорят, что целители и бальзамировщики переносят пытки особенно тяжело, – спокойно проговорил Таа, – потому что точно знают, что происходит с их телом, и насколько безвозвратно оно меняется.

– Это так, – согласился пленник, сфокусировав на нём взгляд – совершенно ясный. – А я вовсе не герой. Тебе не придётся долго извлекать крик из моей плоти.

– Кто-то предпочитает сохранить честь и достоинство так долго, как только возможно.

– Честь и достоинство – не в том, чтобы не показать палачу слабость плоти, разве нет? А что плоть имеет свои пределы, знаем и ты, и я.

– Жрецы Владыки Каэмит боятся боли? – вкрадчиво спросил Таа.

– Не знаю, – ответил пленник. – У меня есть свои пределы. Возможно, они отстоят чуть дальше обычного, но они есть.

– А что за ними?

– Увидим… Ни для сознания моего, ни для души нет врат, сквозь которые я мог бы ускользнуть отсюда. И я не желаю того – я в ответе за мой храм.

– Твой храм… – Таа задумчиво погладил подбородок. – На днях моя сестра по культу отбыла в Кассар. Не сомневаюсь, что она уже нашла твоих жрецов, – ей почти нет равных во всей Империи. Почти, – жрец усмехнулся.

Внимание пленника теперь принадлежало Таа всецело; ему удалось поколебать бесстрастность мятежника, и он продолжал:

– Провела ли она уже ритуал запечатывания, я не знаю, но то лишь вопрос времени – притом скорого. Но едва ли это новость для тебя.

Отступник закрыл глаза, точно запираясь внутри себя, но Таа успел заметить тень боли.