Берег утопии

ТАТЬЯНА. Как мрачно. Нет, лучше Баратынский! "Цыганка".

Ал ЕКСАНДР. О Господи. Я уповаю на нашего критика.

TAT ЬЯ Н А. Да, здесь без литературного критика не обойтись.

Все смотрят на Белинского.

БЕЛИНСКИЙ. У нас нет литературы.

Пауза.

АЛЕКСАНДР. Ну, в таком случае я готов дать благословение господину Пушкину, если он, конечно, переживет свою жену.

МИХАИЛ (Александре). Пушкин тебе стихов не писал, в отличие от Виссариона… (Белинскому.) Это ничего, это же не тайна, мы все читали.

ТАТЬЯНА. ВЫ, наверное, думаете, что мы ужасные люди. Вы, должно быть, жалеете, что приехали…

БЕЛИНСКИЙ. Нет, напротив. Здесь все как во сне… (Судивлением.) А вы ведь тут живете! Потерянные вещи из другой жизни возвращаются вам в чреве карпа.

АЛЕКСАНДРА. Он говорит бог знает что.

БЕЛИНСКИЙ. НО ведь это правда.

ТАТЬЯНА. НО как же ваш ножик очутился внутри карпа?

ВАРЕНЬКА. КТО-ТО, должно быть, бросил его в пруд, а карп увидел и проглотил.

АЛЕКСАНДР. "The moon is up and yet it is not night; Sunset didvides the sky with her…"1 (Белинскому.) Вы читаете по-английски?

МИХАИЛ. Нет, не читает.

ТАТЬЯНА. Виссарион собирается прочесть нам свою новую статью - это будет самое замечательное событие за всю историю Премухина.

ЛЮБОВЬ. Ио чем же ваша статья?

БЕЛИНСКИЙ. Так, ни о чем. Рецензия на книгу.

ТАТЬЯНА. Статья о том, как мы завязли между восемнадцатым и девятнадцатым столетиями.

МИХАИЛ. Ну, Татьяне это, конечно, уже известно. Что ж, просвети нас, Белинский.

БЕЛинский.Яее после ужина прочту.

МИХАИЛ. После ужина я могу быть занят.

ВАРЕНЬКА. Кто завяз? 1 Александр Бакунин цитирует Джорджа Байрона, начало 27-й строфы из 4-й песни Паломничества Чайльд Гарольда": Взошла луна, но то не ночь - закат Теснит ее, полнебом обладая. (Пер. В.Левика.) ТАТЬЯНА. Россия! Завязла между сухой французской философией разума и новым немецким идеализмом, который все объясняет. Расскажите, Виссарион.

МИХАИЛ (перебивая). Идеализм занимают вопросы, которые лежат вне сферы разума, - это довольно просто. Эти умники во Франции считали, что проблемы общества, морали, искусства можно решить с помощью системы доказательств и экспериментов, как будто Господь Бог, наш создатель, был химиком, или астрономом, или часовщиком…

АЛЕКСАНДР (теряет терпение). Бог и есть все это. В том-то и дело.

Михаил подчиняется авторитету главы семьи. Белинский не замечает предупреждения.

БЕЛИНСКИЙ. Нет, все дело в том, что на вопрос, как сделать часы, ответ один для всех.

Каждый по-своему реагирует на то, что Белинский противоречит Александру. Белинский по-прежнему ничего не замечает.

Стать часовщиком или астрономом может любой. Но если мы все захотим стать Пушкиным… если вопрос в том, как сделать стихотворение Пушкина? - или что делает одно стихотворение, или картину, или музыкальное сочинение великим, а другое нет? или что такое красота? или свобода? или добродетель? - если вопрос, как нам жить? - тогда разум не дает ответа или дает разные ответы. Так что здесь что-то не так. Божья искра в человеке - это не разум, а что-то иное, это какая-то интуиция, или видение, или, может быть, минута вдохновения, переживаемая художником…

МИХАИЛ. Dahin! Dahin! Lass uns ziehn! (Он переводит специально для Белинского, умышленно стараясь его унизить.) "Туда, туда лежит наш путь", Белинский.

АЛЕКСАНДР (учтиво). А, так вы сами по-немецки не читаете?

БЕЛИНСКИЙ. Нет.

АЛЕКСАНДР. А-а. Но, я полагаю, вы знаете французский.

БЕЛИНСКИЙ. Ну… в общем…

Александра усмехается, прикрывая рот рукой.

ТАТ ь Я Н А (защищая его). Виссариону не позволили закончить университет.

ВАРВАРА. Почему не позволили? ЛЮБОВЬ. Мама… ВАРВАРА. Я только спросила. ТАТЬЯНА. ОН написал пьесу против крепостного права.

Пауза. Варвара поднимается и, исполненная чувства собственного достоинства, уходит в дом.

МИХАИЛ (тихо, Татьяне). Дура.

АЛЕКСАНДР (учтиво, сдерживая себя). У меня в имении пятьсот душ, и мне нечего стыдиться. Помещик - покровитель и защитник всех, кто живет на его земле. На наших взаимных обязательствах держится Россия. Настоящая свобода - здесь, в Премухине. Я знаю, есть и другая. Я сам был во Франции во время их революции.

БЕЛИНСКИЙ (сконфуженно). Да… да… позвольте мне… Статья моя не о свободах… само собой разумеется. Где это видано, чтобы в России такое печатали? Я пишу о литературе.

МИХАИЛ. Ты сам сказал, что у нас нет литературы.