Берег утопии

БЕЛИНСКИЙ. Она учительница.

HAT А л и. При чем здесь это?

БЕЛИНСКИЙ. Ни при чем.

БАКУНИН (Белинскому). Ладно, скоро увидимся в Петербурге.

ГЕРЦЕН. Как же ты вернешься? Ведь тебя заочно приговорили за то, что ты не вернулся, когда они тебя вызывали?

БАКУНИН. Да, но ты забываешь о революции.

ГЕ Р ц Е н. О какой революции?

БАКУНИН. О русской революции.

ГЕРЦЕН. А, прости, я еще не видел сегодняшних газет.

БАКУНИН. Царь и иже с ним исчезнут через год, в крайнем случае - через два.

САЗОНОВ (взволнованно). Мы - дети декабристов. (Герцену.) Когда тебя арестовали, они чудом не заметили меня и Кетчера.

ГЕРЦЕН. ЭТО все несерьезно. Сначала должна произойти европейская революция, а ее пока не видно. Шесть месяцев назад, встречаясь в кафе с Ледрю-Ролленом или Луи Бланом, я чувствовал себя кадетом рядом с ветеранами. Их снисходительное отношение к России казалось естественным. Что мы могли предложить? Статьи Белинского да исторические лекции Грановского. Но здешние радикалы только тем и занимаются, что сочиняют заголовки для завтрашних газет в надежде на то, что кто-то другой совершит что-то достойное их заголовков. Но зато они уже знают, в чем для нас польза! Добродетель по указу. Новые тюрьмы из камней Бастилии. На свете нет страны, которая, пролив за свободу столько крови, смыслила бы в ней так мало. Я уезжаю в Италию.

БАКУНИН (возбужденно). Забудь ты о французах. Польская независимость - вот единственная революционная искра в Европе. Я прожил здесь шесть лет, я знаю, что говорю. Между прочим, я бы купил сотню винтовок, оплата наличными.

Сазонов шикает на него. Входит СЛУГА. ОН что-то шепчет Бакунину.

Извозчик не может больше ждать. Одолжишь мне пять франков?

ГЕРЦЕН. Нет. Нужно было идти пешком.

ТУ р г Е н Е в. Я заплачу. (Дает пять франков слуге, который уходит.) БЕЛИНСКИЙ. Не пора еще?

САЗОНОВ. Жаль. С твоими способностями ты бы многое мог сделать, вместо того чтобы терять время в России.

ГЕРЦЕН. Скажи на милость, а что сделали вы все? Или ты думаешь, что сидеть целый день в кафе Ламблэн, обсуждая границы Польши, - это и есть дело?

САЗОНОВ. ТЫ забываешь наше положение.

ГЕРЦЕН. Какое еще положение? Вы свободно живете здесь годами, изображаете из себя государственных деятелей в оппозиции и зовете друг друга розовыми попугайчиками.

САЗОНОВ (в бешенстве). Кто тебе проговорился о…

ГЕРЦЕН. ТЫ.

САЗОНОВ (в слезах). Я знал, что мне ничего нельзя доверить!

ЭММА. Parlez francais, s'il vous plait!1 БАКУНИН (в знак поддержки обнимает Сазонова). Я тебе доверяю. 1 Говорите по-французски, пожалуйста! (фр.) НАТАЛ и. С Георгом все в порядке? ГЕРЦЕН. В жизни не видел человека, который был бы в большем порядке.

Натали идет к Георгу и Эмме.

БАКУНИН (Герцену). Не заблуждайся насчет Георга Гервега. Его выслали из Саксонии за политическую деятельность. ГЕ Р Ц Е Н. Деятельность? У Георга?

БАКУНИН. Кроме того у него имеется то, что требуется каждому революционеру, - богатая жена. Больше того, она ради него на все готова. Однажды я наблюдал, как Маркс битый час объяснял Георгу экономические отношения, а Эмма все это время массировала его ступни.

ГЕРЦЕН. Ступни Маркса? Зачем?

БАКУНИН. Нет, Георга. Он сказал, что у него замерзли ноги… Кажется, другие части тела ему согревает графиня д'Агу.

НАТАЛИ (возвращаясь). Вот что такое настоящая любовь!

ГЕРЦЕН. ТЫ упрекаешь меня, что я не позволяю нянчить себя, как ребенка?

Н АТАЛ и. Никакой это не упрек, Александр. Я просто говорю, что на это приятно смотреть.

ГЕ р ц Е н. На что приятно смотреть? На ипохондрию Георга?

НАТАЛИ. Нет… на женскую любовь, преодолевшую эгоизм.

ГЕРЦЕН. Любовь без эгоизма отбирает у женщин равенство и независимость, не говоря уж о других… возможностях удовлетворения.

ГЕОРГ. Emma, Emma…

ЭММА. Was is denn, mein Herz?1 ГЕОРГ. Weiss ich nicht… Warum machst du nich weiter?2 Эмма снова начинает массировать лоб.

НАТАЛИ (понизив голос, обращаясь только к Герцену, как при личной беседе). Это бездушно так говорить.

ГЕРЦЕН. Мне нравится Георг, но на его месте я бы чувствовал себя дико.

НАТАЛИ (сердито). Идеальная любовь не предполагает отсутствие… Или ты это и хотел сказать?

ГЕРЦЕН. ЧТО именно?

НАТАЛИ. Это возмутительно намекать, будто Георг не способен… удовлетворить женщину. 1 Что, мой драгоценный? {нем.) 2 Не знаю… Почему ты остановилась? (нем.)

1

ГЕРЦЕН (уколот). Наверняка способен, говорят, она графиня.

НАТАЛИ. Понятно. Ну, если это всего лишь графиня…

Она внезапно выходит из комнаты, оставляя Герцена в недоумении. Белинский стоит на коленях на полу над одной из купленных игрушек, головоломкой из плоских деревянных фигурок. Бакунин громко просит внимания.

БАКУНИН. Друзья мои! Товарищи! Предлагаю тост. Свобода каждого - это равенство для всех!

Происходит слабая принужденная попытка повторить его слова и присоединиться к тосту.

ГЕРЦЕН. Что это значит? Это же бессмыслица!

БАКУНИН. Я не могу быть свободен, если ты несвободен!

ГЕРЦЕН. Чепуха. Ты был свободен, когда меня посадили.

БАКУНИН. Свобода - это состояние души.