Читаем Беранже полностью

У него есть песни-рассказы и песни-иносказания, песни-гимны и песни-памфлеты, песни-анекдоты и песни-легенды. Иногда разные роды поэзии сочетаются в короткой песенке. Сказка, вплетаясь в быль, помогает ей стать еще достоверней. Героика идет рука об руку с сатирой.

Поэт-песенник неистощим на выдумку, на неожиданные сюжетные ходы, повороты. Колючие, взрывчатые, искристые, призывные песни Беранже все громче звучат в кабачках парижских предместий, в казармах, в салонах, на тайных сходках, на перекрестках улиц, предвещая канун революции.

Они поднимают дух французов, проясняют взгляд, указывают главное направление удара. Они хлещут, когтят злобную, дряхлую монархию, с хохотом сдергивают личины с «бесконечно малых» ее столпов и прихвостней. Они зовут французов стать вровень с их отцами, с героями прошлых революционных битв и шагнуть в будущее, сбросив с плеч реставрированное ярмо.

* * *

Беранже передали, что сам Шатобриан, этот прославленный метр, этот завзятый роялист, изъявил желание познакомиться с ним. С некоторых пор Шатобриан, как, впрочем, и некоторые другие роялисты, стал в оппозицию к режиму Полиньяка. «Это не удивительно, — думает Беранже, — более прозорливые защитники трона должны понимать, что монархия Карла X состоит в заговоре против самой себя!»

Шатобриан присылает Беранже любезное письмо, в котором просит о «чести быть принятым в его доме». Беранже взволнован и, конечно, польщен. Автор «Гения христианства» и «Мучеников», гордый и недоступный Шатобриан, который когда-то не удосужился заметить маленького начинающего поэта, теперь сам делает шаги к сближению с ним. Монархист протягивает руку врагу тронов и алтарей. Да, всякие чудеса бывают на свете!

И вот седеющий человек с надменным взглядом, чопорный, застегнутый на все пуговицы, звонит у дверей скромной квартиры на улице Паради, входит в бедную, по-спартански просто обставленную комнату Беранже.

Газеты наперебой сообщают об этой встрече. За первым визитом следует второй. Шатобриан преподносит Беранже свои «Исторические этюды» со стихотворной надписью:

Скажите новоявленным героям:Я, как и вы, о Франции рыдал.В те дни, когда слетались беды роем,Надежду я и славу воспевал.Скажите им, что бури злой дыханьеПохитило всю жатву у меня…Пусть обо мне живет воспоминаньеХоть в ваших песнях, спетых у огня.

Литературный метр стремится протянуть и закрепить какие-то нити между собой и песенником (он тоже, мол, рыдал над Францией и воспевал ее славу!), старается сгладить непримиримые различия между своим патриотизмом роялиста, обращенным в прошлое, и революционным патриотизмом народного поэта.

Беранже хоть и понимает это, но все же гордится строками, посвященными ему. Гордится прежде всего потому, что в них громко и недвусмысленно звучит признание песенной поэзии, того жанра, который он избрал и поставил своей целью развить и возвысить.

Значит, он добился своей цели. «Заставший песню на самой низкой ступени литературной лестницы», он настолько поднял ее, что литературные мастера, законодатели вкусов и мнений современной эпохи признали некогда «низкий жанр» истинной поэзией, признали и его, народного песенника, настоящим большим поэтом.

Свидетельства тому и стихотворные строки Шатобриана, и восхищение молодых романтиков, и отзыв Анри Бейля (Стендаля), который во всеуслышание заявил, что считает Беранже крупнейшим поэтом эпохи, и, наконец, похвалы «старейшины европейской литературы», олимпийца Гёте, доносящиеся до Беранже.

<p>CЛАВНАЯ НЕДЕЛЯ</p>

После морозной зимы 1830 года пришло знойное лето. Беранже решил провести июль в окрестностях Парижа. Но и здесь, в деревянном домике, среди цветов и птиц, его не оставляет тревога, настороженное ожидание: что сейчас делается в Париже?

На выборах в палату депутатов, состоявшихся в начале июля, оппозиция одержала победу. Но допустит ли король существование палаты с либеральным большинством? Созыв ее отсрочивается. Карл X и не думает об отставке Полиньяка. В Тюильри непрерывные совещания. Король и его министр что-то замышляют.

По утрам Беранже с нетерпением ждет свежей почты.

26 июля в правительственной газете «Монитер» напечатаны ордонансы, подписанные королем. Это и есть те «крайние меры», которыми Карл X давно уже грозит подданным. Свобода печати отменяется. Вводится режим строжайшей правительственной цензуры. Палата в ее нынешнем составе распущена, назначены новые выборы. Избирательные права французов еще более урезаны, число лиц, имеющих право голоса, сокращено чуть ли не на три четверти.

Король вместе с Полиньяком, автором этих ордонансов, бросают вызов народу Франции. Хартия Людовика XVI нарушена. Дорога для восстановления абсолютизма открыта.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии