Беовульф

А несколько героев, увлёкшись, съели не только яства с блюд, но и сами блюда и даже погрызли столы.

И утомились боги от богатырства гостей своей, но не могли их выгнать, ибо не решались нарушить законы гостеприимства. И снова подступились к Отцу Хитрости Локи, чтобы тот придумал, как асам от богатырей избавиться. И подступился к богатырям Локи, и присоветовал им с асов взять клятву великую в том, что будут они, Асы, всегда и во всём богатырям помогать и приходить к ним на подмогу по первому требованию. Пусть бы герои немедленно взяли эту клятву с богов, покуда боги пьяны и добры от выпитого и съеденного; после же поскорее уходить, покуда боги не передумали и не отступились от клятвы своей, прибегнув к какой-нибудь уловке.

Вняли герои совету Локи и сделали так, как он сказал. Ваны же тогда отдыхать ушли в Ванахейм и через то от лукавства Локи избавлены были, о чём потом не сожалели.

Взяв клятву с асов, вышли богатыри Скандзы на трёх кораблях из Асгарда. И столь великие воины были они, что всю дорогу не переставая единоборствовали, даже по нужде сходить забывая. А боги, клятву выполняя, в паруса дули.

Так добрались до берега три корабля — до берега ныне обитаемых земель. И взяли люди свои корабли и подожгли их. Дабы все здесь живущие, а римляне прежде всего, знали — герои пришли. И столь велики были корабли эти, что весь мир озарило пламя от их пожара. И виден был мир от края до края. И увидели люди, что стоят в устье большой реки.

Тогда пошли воители Скандзы по этой реке, одна часть по правому берегу, другая по левому. Так единый прежде народ разделился. Пять поколений сменилось. Славный то был поход, ибо битвы каждый день вскипали. Но в великую реку впадали другие реки, поменьше, а то и ручьи малые, и многие уходили вдоль их берегов, отчего появилось много разных племён, от совсем невеликих числом, вроде фризов или ютов, до народов могучих и великих, как готы или сикамбры — эти никуда от главного русла реки не сворачивали, и вывела она их прямиком в земли ромеев и галлов. Случились тогда битвы славные и великие, достойные острова Скандзы.

С той поры каждое новое поколение рождалось слабее предыдущего. И мир начал стареть, ибо всё реже вспоминали люди о тех клятвах, которые взяли с богов на богатырском пиру в Асгарде после выхода из Скандзы. А Асы, понятное дело, с советами не лезли и помощи не предлагали, коли к ним не обращались.

Однако остались те, кто о клятвах асов помнили крепко, ибо встретили люди на новых землях чудовищ, прежде невиданных. Обитали в горах и чащобах тролли и великаны, злые духи и оборотни, гнусные ведьмы и гигантские змии — не было тут совершенства и благолепия Скандзы, когда каждый жил в чистом неиспорченном мире, тешился бранными забавами да пировал богатырски…

Известно, что боги всегда были своенравны, и когда памятливые люди напомнили им о клятве и потребовали помощи, Вотан сказал так: «Асы от своего слова не откажутся, но вы, смертные, должны знать, что если желаете обрести победу над силами, вашему миру не принадлежащими, и ждать нашего вспомоществования, следует вам отречься от семей и родов ваших. Ибо нельзя в одно время пахать землю или растить детей и биться с порождениями предначального Хаоса. Отречётесь, уйдёте в тень, скроетесь в тумане от народов ваших — будет вам помощь и поддержка асов и ванов».

Самые неустрашимые и доблестные, выслушав эти речи Вотана, согласились. И с той поры появился новый народ — народ Нибелунгов, народ избранных, тех, на кого указали боги. Родиться Нибелунгом нельзя, поскольку нет у них семей, какие приняты у обычных людей. Связывает воедино этот народ только кровная клятва и нерушимое братство.

Вот как было.

* * *

Из этого невообразимого варварского хвастовства (подумать только, в Асгарде они пировали!) и нагромождений языческих предрассудков Северин сделал единственный вывод, понятный его рациональному римскому рассудку: Нибелунги — это изгои. Однако же изгои у варваров бывают разные, здесь тоже всё непросто.

Картулярий знал о вутьях, вергах и скамарах — все эти люди были так или иначе вырваны из своего рода. Вутьи, воины одержимые священной яростью, всегда были одиночками — сами из семьи уходили, чтобы соплеменникам обид не чинить своим неукротимым нравом и необузданной склонностью к битвам. Поговаривают, будто вутья может медведем, волком, диким кабаном-секачом или иным грозным зверем обернуться. Многие из дружины Хловиса таковых собственными глазами видели и частенько о вутьях-оборотнях рассказывали на пирах.

Верги — это совсем другое. Разбойники, тати злые, что сбиваются в ватаги и грабят-режут мирных путников на дорогах, а то и на сёла нападают. Сейчас вергов по всей Галлии и Италии превеликое множество — времена беспокойные, власть ослабела, а Император далеко, в Константинополе… Хловис, конечно, вергов вешает, но недостаточно.