Бен-Гур

— Будь осторожней с клятвами! — воскликнул Малух. — Награда — десять тысяч сестерциев — этого хватит на всю жизнь!

— Не мою — пусть префект увеличивает награду хоть в пятьдесят раз. Дороже этого, дороже все имперских доходов с первого года правления первого Цезаря для меня возможность унизить врага. Закон разрешает месть.

Малух улыбнулся и кивнул, говоря:

— Верно, верно. Не сомневайся, я понимаю тебя, как еврей еврея.

— Мессала будет состязаться, — продолжал он. — Он столько раз провозглашал это на улицах, в банях и театрах, что менять решение поздно. К тому же его имя вписано в таблички каждого юного мота в Антиохии.

— Ты имеешь в виду пари, Малух?

— Да, ставки. И каждый день он демонстративно выезжает на тренировки, как сегодня.

— Так это были те самые колесница и кони, на которых он намерен состязаться? Благодарю, благодарю тебя, Малух! Ты уже помог мне. Я доволен. Теперь будь моим проводником в Пальмовый Сад и представь шейху Ильдериму Щедрому.

— Когда?

— Сегодня. Лошадей можно просить уже сегодня.

— Так они тебе понравились?

Бен-Гур отвечал с воодушевлением:

— Я видел их всего мгновение, потому что потом появился Мессала, и я уже не мог думать ни о чем другом; однако я узнал в них кровь, составляющую чудо и славу пустыни. Таких скакунов я видел только однажды в конюшнях цезаря, но увидев их раз, узнаешь всегда. Встретив тебя завтра, Малух, я узнаю, даже если ты не поприветствуешь меня; узнаю по лицу, фигуре, манерам; по тем же признаком я узнаю их и с той же уверенностью. Если все, сказанное о них, правда, и если мне удастся овладеть их духом, тогда я смогу…

— Выиграть сестерции! — смеясь, закончил Малух.

— Нет, — быстро ответил Бен-Гур. — Я сделаю то, что более приличествует наследнику Иакова — унижу врага самым публичным способом. Но, — добавил он нетерпеливо, — мы теряем время. Как быстрее добраться до шатров шейха?

Малух задумался на минуту.

— Лучше всего отправиться прямо в селение, которое, к счастью, недалеко. Если там найдется два резвых верблюда, то дороги едва на час.

— Так в путь!

Селение оказалось ансамблем дворцов и прекрасных садов, меж которых стояли караван-сараи княжеского типа. Дромадеры нашлись, и путешествие в Пальмовый Сад началось.

ГЛАВА X Бен-Гур узнает о Христе

За селением открылась волнистая возделанная равнина — сады Антиохии. Каждый клочок земли здесь использовался; крутые склоны гор были покрыты террасами, и даже гребни их освежала зелень виноградников, обещавших, помимо благодатной тени, скорое вино и пурпурные спелые грозди. За бахчами, посадками абрикосовых и фиговых деревьев, апельсиновыми и лимонными рощами виднелись белые хижины поселян, и всюду Достаток — счастливый сын Мира свидетельствовал о своем присутствии тысячами столь очевидных признаков, что благодушный путешественник не мог не отдать должное Риму.

Дорога привела друзей к Оронту, извивам которого она следовала, то взбираясь на голые утесы, то сбегая в густонаселенные долины ; и если земля зеленела листвой дубов, сикамор, мирта, лавра и земляничного дерева, то вода сияла отражением солнечного света, который уснул бы, коснувшись ее, если бы не бесконечная вереница кораблей, говорящих о море, далеких народах, знаменитых странах и ценных диковинах. Ничто так не будит воображение, как белый парус, наполненный дующим в открытое море ветром, — ничто, кроме паруса, бегущего к берегу после счастливого путешествия. Друзья ехали вдоль реки, пока не приблизились к озеру, питаемому ее водами. Над прозрачной глубиной склонились пальмы, и, свернув к ним, Малух хлопнул в ладоши.

— Вот он — Пальмовый Сад!

Того, что увидел Бен-Гур, не найдешь нигде, кроме оазисов Аравии или берегов Нила. Под ногами лежат ковер свежей травы — столь же редкое для сирийской земли, сколь и прекрасное ее творение; над головой сквозь кроны величественных финиковых пальм сквозило бледно-голубое небо. Мощная колоннада стволов, изумрудный от зелени травы воздух, кристальная чистота озера — все это могло соперничать с самой Рощей Дафны.

— Смотри, — сказал Малух, указывая на ствол одного из гигантов. — Каждое кольцо означает год жизни. Сосчитай их от корней до кроны и, если шейх скажет, что эта роща была посажена до того, как Антиохия узнала Селевкидов, не сомневайся в его словах.

Невозможно смотреть на совершенство пальмы, не ощущая собственную мизерность, она узурпирует действительное бытие, превращая нас в созерцателей и поэтов. Этим объясняются восславления, получаемые ею от художников, начиная со времен первых царей, когда не было найдено на земле иного образца колонн для дворцов и храмов; и этим же были вызваны слова Бен-Гура:

— Сегодня на трибуне, добрый Малух, шейх Ильдерим показался мне очень заурядным человеком. Боюсь, иерусалимские рабби смотрели бы на него с презрением, как на сына эдомских собак. Как он стал владельцем Сада? И как удалось отстоять это сокровище от алчности римских правителей?