Белый ворон

Хотелось сказать Вершигоре, чтобы он отдал распоряжение своим ментам: а ну, быстренько разройте могилу бывшего прокурора для эксгумации, чтобы я лично мог убедиться — в голове покойника две дырки от пуль, выпущенных из карабина, брошенного наемным киллером. Каким именно? Тем, что с пистолетом на утку ходит. Только алиби у него железное, а замечательному прокурору лучше места не сыскать. Однако вместо этого киваю на продолговатый футляр орехового дерева, где лежит единственное оружие из моего арсенала, на которое есть разрешение. Что бы я делал без него — ума не приложу, наверное, ходил бы с рогатиной.

— Чехол у тебя богатый, — замечает генерал, заряжая ружье «единичкой».

— Зато пушка — так себе, — заметил я, извлекая из футляра свой ствол. Что ни говори, любой мужик при виде хорошего оружия тут же проявляет заинтересованность. Даже генерал Вершигора, который этого добра за свою жизнь нагляделся. Однако, я уверен: такого ствола ему не доводилось видеть.

— Ты чего это с карабином на утку? — только и сказал генерал, не отрывая взгляда от моего оружия. Эх, генерал, генерал, охотничек-любитель, как многие менты, отчего ты простой, как мыло? На других не похож, ватник у тебя самый обыкновенный, колхозный, ружье — средней паршивости, можно подумать, ты не видел экипировки всяких лейтенантов-капитанов? Да они за день охоты полуторадолларовыми патронами спокойно высаживают не получаемое месяцами жалование, а ты? Зайца добыл, бумажная гильза, и тем счастлив.

— Ты же знаешь, какой я стрелок, — отвечаю на генеральский запрос, — к тому же, хотя ствол этот отечественный, нашими патронами я его заряжать не собираюсь. И оптика здесь — будь здоров.

— Ну да, — на всякий случай посмотрел в небо Вершигора, однако, кроме низких тучек, ничего более интересного в нем не выискал. — Я тебе байку одну расскажу. Сидят утки, прилетает к ним еще одна. Спасайтесь, говорит, охотники идут. Какие? Страшные-страшные, отвечает. Одеты, как на бал, стволы у них золотые. Сидите, командует старая утка, это не охотники. Тут другая пролетает. Улетаем, кричит, охотники идут. Одежда порвана, стволы ржавые. Тикаем, это, значит, опять старуха-утка голос подает. Вот это настоящие охотники.

— Ты, генерал, свои байки кому-то другому говори, — поморщился я. — Выйдешь в отставку, топай в любой оружейный магазин. Там все, как на подбор, отставники. Будешь такие байки дурным клиентам заправлять.

— Каждая байка свой смысл имеет, — после этих слов мне показалось, что начальник Управления по борьбе с организованной преступностью пока не мечтает о новой должности при магазине.

— Только не твоя. Не видел, чтобы кто-то с ржавым ружьем ходил. Вот ты, генерал, на ствол мой смотришь, однако если его зарядить нашими патронами, то поперечник рассеивания пуль от пяти выстрелов на стометровую дальность составляет восемь сантиметров. При стрельбе патроном «винчестер» — четыре. Разницу улавливаешь?

— Так чего ты с таким оружием ходишь? Взял бы «винчестер». Наше говоришь? Что-то я такой красоты среди советского оружия не встречал.

— На, смотри клеймо, ты же без доказательств даже на охоте не можешь. Это «МЦ-125».

— Рассказывай. Это же не карабин, ювелирное произведение. Я наподобие как-то в музее видел. Старинный.

— Ты сюда смотри, а не на орнаментную чеканку, — переворачиваю оружие «горбушкой» магазина вверх. — Можно подумать, твое старинное ружье — самозарядка с роторным магазином, а ложа инкрустирована лимонным деревом.

— Тебе этот лимон, наверное, когда еще в лимон обошелся? — усмехнулся генерал. — Мне такое не по карману.

— А зачем оно тебе? Настоящие охотники со ржавыми стволами бегают, сам говорил… Ладно, генерал, что, мне некуда бабки девать? Это ружье — подарок.

— Мне пару дней назад тоже подарок предлагали. В столице, — усмехнулся генерал. — Только боюсь я данайцев, а других как-то не встречал.

Вершигора снова уставился в небо, однако я его примеру не последовал. Если Рябов гарантировал, мы сможем палить исключительно по самолетам, в этом сомневаться не приходится. Еще немного времени, генерал остынет окончательно, начнет зубами постукивать в своем старом вытертом снаряжении — и все будет, как надо.

Рассказывать ему, почему мне такой карабин подарили, не стану. Он же в небо взовьет от негодования, шалаш проломит, все самолеты распугает. Прикупил я партию стреляющих изделий, как всегда заплатил, не торгуясь, вдобавок, чтобы в следующий раз за мной бегали шибче, чем за другими клиентами, одарил старинным золотым брегетом совсем не такого генерала, как Вершигора. Если вправду, то от клиентов у того генерала отбоя нет: не он бегает, а совсем наоборот. Однако я до того сумел понравиться Вооруженным Силам России, что генерал одарил меня карабином.

Он-то думал, эта красота попадет в руки какого-то шейха, оттого что я нацепил на себя маску посредника. Мне не реклама требовалась, по причине природной скромности, а всего лишь некоторые предметы самозащиты.