Белый ворон

— Не успеешь, — хотя я не вижу выражения лица Гарика, но понимаю, что на нем разлита сладострастно-гадостная улыбка.

Наш поединок завершился самым невероятным образом, благодаря появлению хозяина дома. Завидев Педрилу, Трэш тут же поджал хвост, опустил шерсть на загривке и, спрятав свои оскаленные клыки, бочком прошмыгнул мимо меня во двор. Клянусь всем, что для меня дорого, в этот момент выражение морды волосатого аспида было точно таким, как у Гарика. Реакция не раз спасала мне жизнь и в более запутанных ситуациях; пристально следя за Педрилой, я медленно оттянул задник левого туфля с помощью носка правого и тут же резким движением послал обувь в персидского выродка. Педрило успел среагировать на мою атаку, мгновенно взвившись в воздух с места, и туфель угодил в Гарика.

Рев моего сына был таким, словно в него попал не легенький мокасинчик, а двухпудовая гиря. Этот вопль был чересчур громким даже для моего уютного дома; Гарик сумел напугать не кого-нибудь, а самого Педрилу. Издав гнусный вой, кот помчался на второй этаж. Мой наследник, продолжая нагнетать децибелы, катался по полу с таким остервенением, словно ему, как минимум, оборвало обе ноги.

Вряд ли я ожидал сам от себя, что в такой критической ситуации превращу арию Гарика в самый настоящий дуэт. Однако стоило увидеть перед собой страшную зеленую маску, я невольно вскрикнул, отскочив по-педрильски в сторону.

— Ты, что, нас точно решил в гроб загнать? — поперла на меня благоверная, замаскированная кремом под английский газон, потряхивая бигудями в такт наступательному движению. — Утренней разминки с обувью тебе недостаточно?

Гарик тут же перестал корчиться в предсмертных судорогах и закрыл рот, прислушиваясь к монологу своей ненаглядной мамочки.

— Совсем взбесился? Что у тебя произошло, если вдруг домой заявляешься второй день подряд? Наверняка не пришлось сегодня к какой-то сучке сбегать…

— Вот именно, — живо подключился к разговору тяжелораненый.

Сабина пристально посмотрела в сторону Гарика, и тот снова забился в падучей.

— Дорогая, — как можно спокойнее говорю ей, — мне кажется, что нам пора развестись.

Обычно после этих слов Сабину начинало трясти и она сходу закрывала рот, улетая со скоростью торпеды в свои апартаменты. Сегодня моя вторая половина повела себя несколько иначе.

— Тебя снова вызывают в школу, — не прореагировала на страшную угрозу жена.

— Сама пойдешь. У меня других дел полно.

— Меня им вызывать надоело, — отрезала Сабина. — Кто недавно клялся, что будет заниматься ребенком? Пистолет он ему подарил — вот и все воспитание.

— Разве я отказываюсь? Кстати, Рябов пришел?

— Нет, — отрезает жена, и я невольно замечаю, как Гарик, перестав издавать скулящие звуки, потихоньку улетучивается из холла.

— Хорошо, дорогая. Я займусь этим сегодня же.

— Обедать будешь?

— Нет. Я поговорю с Гариком, позовешь, когда придет Сережа.

— У тебя неприятности?

— Ну что ты. Все в порядке. Как всегда.

В комнату сына пробираюсь с некоторой долей опаски; попасть в засаду Педрилы перед свиданием с Сережей в мои планы никак не укладывается.

— Так, — решительно приступаю к воспитанию подрастающего поколения, — что ты сегодня натворил?

— Ничего такого, — отрезает Гарик, — эта училка — дура. Выступает. Наглая такая.

— Понятно. Конкретнее, в чем наглость проявляется?

— Заставляет стихи на память учить. Этого Пушкина дурного.

— Правильно, — обрадовался я. — Он точно дурак, а ты гений.

Гарик подозрительно посмотрел на меня и скороговоркой выпалил:

— Училка такая, как он. Говорит, учи стихи, чтобы память развить. На хрена оно надо? Я ей говорю — а зачем, у меня компьютер есть… Нахалка такая, еще в школу тебя вызвала. Скажи дяде Сереже, пусть ей морду набьют. Этой дебиле давно пора на поля орошения.

— Гарик, я подозреваю, что у Рябова есть другие задачи. Однако, мне кажется, ты не совсем прав. Подумаешь, морду кому-то набить. Ты сам ее отлупить сможешь. А вот стих Пушкина выучить — это тебе не макивару ногами обрабатывать…

— Не буду я его учить. Время у меня нету. И так все фильмы смотреть не успеваю… «Я помню чудное мгновенье. Ко мне явилось привидение».

— А, так ты тоже стихи пишешь?

— Нет. Это один пацан из класса.

— Гарик, слушай меня внимательно. На разборы к твоей училке я не пойду, сам с ней общайся.

В ответ на мое предложение сынок выпустил целую обойму слов, которых нахватался в своей школе в первом классе.

— Напрасно ты так, вот послушай. Эти стихи «Я помню чудное мгновенье» были написаны в честь…

— Да знаю я. Какой-то Аньки… Лучше бы он ее трахал, чем потом я стихи учил, — сделал философский вывод мой наследник.

— Я как раз тебе об этом хотел рассказать, — откровенно признаюсь Гарику и окончательно понимаю: во мне просто погиб великий педагог.

Гарик приготовился слушать с таким вниманием, которого хрен бы от него добился Песталоцци.